– Почему ты молчишь?
– Думаю, – лениво ответил Михаил. – Тебе всего двадцать четыре. Куда спешить?
– Зато тебе – тридцать два!
Он рассмеялся.
– Я не против ребенка… Только давай еще подождем. Поездим по Европе. Ты же сама мечтала! Ребенок – это серьезно, дорогая.
Ванда была с ним согласна. Ее совершенно не привлекали бессонные ночи, пеленки, катание коляски по загазованному скверу у дома, многочасовые бдения у песочницы. Пока что не созрела она для материнства. Но в ней разбушевался дух противоречия.
– Может, у тебя уже есть ребенок, поэтому ты…
Он не дал ей договорить, закрыл рот поцелуем.
– Хватит городить чепуху.
– У тебя были женщины… до меня?
– Конечно, – не отпирался Шаранов. – Ты прекрасно знаешь, что любой мужчина имеет добрачные связи. Я не исключение.
– В сущности, мне ничего о тебе не известно…
– По-моему, наоборот.
– Ты меня любишь?
Давно она не спрашивала мужа об этом. Как-то само собой подразумевалось, что он любит ее, она – его.
– У тебя возникли сомнения?
«Да, да, возникли!» – хотелось сказать ей.
– Нет.
Странные существа – женщины. Мужчины, пожалуй, тоже.
– В чем же тогда дело? – недоумевал Михаил. – Тебе приснилось что-то плохое?
Не говоря ни слова, Ванда поднялась, сунула ноги в мягкие тапочки и отправилась в ванную – наводить красоту. «Может быть, Миша не хочет детей? – гадала она, стоя под душем. – Или у него есть другая? Жены всегда узнают об этом последними. Я – шляпа! Рассиропилась, размякла от сладкой жизни, потеряла бдительность…»
Она гнала от себя тревожные мысли, но они присосались, словно пиявки, – попробуй избавься. Ванда не относилась к числу недалеких простушек, главным достоинством которых была кукольная внешность. Ее цепкий ум принялся анализировать разные подозрительные мелочи в поведении Шаранова. Например, он вроде бы смотрел телевизор, тогда как на самом деле думал о чем-то своем. Несколько раз случалось так, что Ванда делала какое-нибудь замечание по ходу фильма или шоу, а Михаил отмалчивался. Ему нечего было сказать! В театре муж скорее делал вид, что увлечен спектаклем, а потом ничего толком не мог вспомнить. Однажды Ванда не выдержала.
«Ты будто спал, – возмутилась она. – Неужели не понравилось? Сама Лагутина в главной роли!»
«Мне не интересно, – отмахнулся он. – Я хожу в театр ради тебя!»
В общем, ничего особенного. Других мужей в театр силой не затащишь: они проводят время в саунах с девочками, устраивают загородные пирушки, куда жен не приглашают… Развлекаются, как в голову взбредет. Почему же Ванда испытывала муки ревности, казалось бы, на пустом месте? Наверное, ей не хватало остроты чувств… Слишком уж все гладко, благополучно у них с Шарановым. Слишком пресно.