Как выяснилось, Андрет то ли переоценил местных сплетников, то ли недооценил свою жену. Кэми была весела и беспечна. Встретила его нежным поцелуем, разула, подала глиняный таз с теплой, настоянной на травах водой для ног. Потом принесла воды умыться, накрыла на стол, и все это с той самой нежной воркотней, которая представляется большинству женатых мужчин недостижимым счастьем.
Плетеный из ивовой лозы стол был покрыт пестротканой скатертью с широкими красными и узкими белыми полосами. С желтых глиняных тарелок улыбались синие цветы. Кэми принесла запеканку из тушеного мяса с овощами, поставила на стол кувшин с холодным квасом.
Мордастый и лобастый дымчатый кот, по праву носящий кличку Проглот, ходил восьмеркой около ног хозяина и многозначительно урчал. Его беременная подружка по прозвищу Плюшка лежала на сундуке и томно вылизывала лапу. Словом, все было настолько тихо, мирно и безоблачно, что каяться в каких-то грешках прежней беспутной жизни казалось подозрительным и смехотворным. Поэтому Андрет заговорил о другом:
— Послушай, детка, а откуда'здесь, собственно, взялась Дорога Процессий?
Кэми опустилась на стул, внимательно глядя на мужа:
— Ну как же? Мы ведь по ней ходим каждую осень на берег — резать перворожденных ягнят. А потом праздник, танцы, угощенье…
Это Андрет знал и сам. Участия в городских праздниках он не принимал, но пару раз из любопытства наблюдал за ними с того самого крутого склона за Зелеными воротами. Ягнят с песнями приводили на берег, купали в озере, намазывали им лоб медом и забивали. Тут же на берегу разводили костры, жарили мясо на углях и тут же съедали. Особо хорошей приметой считалось, если кому-то попадался недожаренный кусок мяса и кровь текла по подбородку. («Может быть, это важно? — подумал Андрет. — Может, это знак, что ворота хотят видеть кровь?») Потом господин Келад приводил двух своих белых коней и ставил их в Золотых и Серебряных воротах, а женщины, владелицы пасек, окунали руки в мед и давали коням облизать. («Зачем вы это делаете?» — спросил как-то Андрет у Кэми. «Ну как же? — удивилась она. — Пчелы ведь рождаются из дохлых белых лошадей». «Точно из белых?» — переспросил опешивший Андрет. «Ну конечно! Все так говорят».) Коней, кстати, звали Ривель и Мискейф — радость и несчастье, но Андрет не знал, имело ли это какое-нибудь значение.
— Ты будешь смеяться, но я помню, — сказал он наконец. — Но кто придумал этот обычай? И кто построил ворота?
— Откуда же мне знать? Кто-то построил их для праздника, когда здесь еще деревня была. Наверно, деревенский староста и придумал. Это тебе в Храме Осени спрашивать надо — там все хроники.