– Здравствуй, Ульрих. Я всегда подозревал, что ты слишком любишь жизнь и не уйдешь просто так. Кажется, вместо тебя на дне канала похоронили кого-то другого.
Глава 18 АЛЬФРЕД КОХАН
Это был действительно Ульрих Катцер. В руках он держал пистолет. И неприятно улыбался старому знакомому.
– Здравствуй, Андреас, – назвал подлинное имя Альфреда Кохана.
– Добрый вечер, – ответил Кохан.
Пленившие его мужчины провели подопечного в большую комнату и приковали наручниками к трубе, заставив высоко поднять руки.
– Кажется, ты здесь неплохо устроился, – усмехнулся Кохан.
– Не лучше, чем ты, – возразил Катцер, – я так и думал, что вы полезете к Монаху. Вы еще не знаете, как правы были наши психологи. Пауль оказался настоящим святошей. Все мои попытки как-то наладить с ним контакт оканчивались одинаково. Он просто вешал трубку телефона. Цехлин уже стал гражданином ФРГ и решил выйти из игры. У него есть все, что нужно человеку: любящая жена, хорошая семья, работа, дети. И как можно заставить его работать на уже несуществующее государство?
– Мы пока еще существуем, – возразил Кохан.
– Доживаем последние дни, – Катцер махнул рукой.
Бреме и Рот внимательно слушали разговор между бывшими коллегами-разведчиками.
– Все было ясно уже в середине восьмидесятых, – сказал, криво улыбаясь, Катцер, – а когда Горбачев окончательно решил сдать республику, нас уже ничего не могло спасти. Хонеккер слишком медлил с реформами. А Эгон Кренц оказался маленькой немецкой копией Горбачева. Болтун и пустомеля. Так мы и проговорили наше государство.
– Почему ты убил Клейстера?
– Догадался, – усмехнулся Катцер. – А что мне было делать? Как я могу исчезнуть из Восточного Берлина? Только заменив свой труп чужим телом. И я его заменил. Тогда, в ноябре, ты сидел в своей Америке, а у нас уже ломали Стену и кричали, что всех офицеров нужно на виселицу, что мы все убийцы.
– Ты действительно убийца.
– Не нужно, – поморщился Катцер, – моралист из тебя не получится. Ты ведь уже после этого получил три миллиона долларов на свои мелкие расходы.
Услышав эту сумму, Бреме и Рот переглянулись. Они впервые слышали про такие деньги.
– Три миллиона, – повторил Катцер, – ты получил три миллиона долларов и поехал жить в Аргентину. Какую пользу ты мог там принести бывшей стране, я не знаю. Но ты считался элитным разведчиком, и тебе выделили такие деньги. Тогда все еще верили, что можно исправить ситуацию, что Советский Союз нам поможет. А теперь, спустя полгода, мы все окончательно поняли, что оказались в дерьме.
Кохан ничего не сказал.
– В дерьме, – повторил воодушевленный его молчанием Катцер, – я ведь нам тоже хочется пожить, погулять, получить долю тех денег, которые выделили тебе. В конце концов, это даже непорядочно. Ты сидишь в Аргентине на своих миллионах, а мы нищенствуем в новой Германии. Где справедливость? Причем если поймают тебя, то ты, в худшем случае, получишь общественное порицание за то, что был разведчиком другой стороны. А что будет с этими ребятами, ты представляешь? Они ведь работали на «Штази», – он показал на своих подручных.