насколько быстро темпераментные южане склонны превращать мордобой в поножовщину, я решил, что капитана Пруэля стоило бы подождать в другом месте. Тем более, что близкое общение с полицией в мои планы никак не входило.
– Так быстро уходишь? – на лице Жозефины появилось растерянно-недовольное выражение.
– Извините, мадемуазель, я спешу… Она задумчиво вертела в руках початую бутылку красного вина. Я поднялся из-за столика и, держась возле стены, направился к выходу. Боковым зрением я заметил что-то странное. Оглянувшись я увидел сухопарого человека к хорошем костюме, он подмигнул кому-то за моей спиной и, отступив на шаг в сторону, скрылся за пилоном. Могу поклясться, это должно брат-близнец моего
старого знакомца Адриано. Но у того не было братьев, только сестры… Уже второй раз. Сначала на цеппелине перед катастрофой, теперь здесь. Положительно такие видения не к добру, может, стоит показаться доктору? Драка стремительно набирала обороты и распространялась по залу. В ход уже пошли посуда и мебель, как и ожидалось, французы достали ножи, британцы тоже не
отставали… На улице раздался характерный свист. Надо срочно отсюда выбираться. Через пару минут здесь будет полиция, и вот тогда у меня начнутся действительно серьезные проблемы. Уворачиваясь от периодически пролетавших мимо предметов, я уже почти достиг черного хода. Сзади донеслись быстрые шаги. Я обернулся. Жозефина. Интересно, зачем ей бутылка от красного вина? Пощупав шишку на темени, я понял, зачем она была ей нужна… Спасибо
прижимистости Жослена, будь это шампанское, я бы так легко не отделался. Череп у меня все-таки не чугунный… Я сел на кровати. Меня не оставляло ощущение, что я забыл что-то важное… Саквояж!! Конечно! Когда я вошел в заведение он определенно был со мной. Когда меня пригласил Лярош, я оставил его под столом. Что было потом? Кажется, уходя, я взял его с собой… Но вот что сталось с ним позже?
Ну что ж, подведем итоги. Мало того, что я потерял все приобретенные мной свитки и статуэтку, я еще и оказался под стражей с весьма туманными перспективами на будущее. Колониальное правосудие всегда и повсеместно отличалось суровой решительностью и отсутствием излишнего внимания к мелочам. И меня это никак не радовало… Съездил, называется, в отпуск. Нет, формально, я, конечно же, поступил, далеко не безупречно. С точки зрения колониальных властей я был «расхитителем великого прошлого итальянского народа» (не совсем, правда, понятно какое отношение к итальянскому народу имели
египтяне, но Муссолини, видимо, лучше знать). Хотя с другой стороны я фактически спасал эти рукописи от мрачной перспективы упокоения в недрах парижских или римских музеев. Достаточно посмотреть на судьбу раскопок в Долине Царей. До ученого сообщества дошли лишь смутные упоминания о находках практически нетронутых античными и средневековыми грабителями погребений. И все. Никаких подробностей, никаких отчетов – «доримская история Египта не является приоритетной для нашего внимания», как заявил дон Виченцо Моретти – куратор