— А свод с купцом этим можно? — попросил я, хотя, честно говоря, и сам толком не понимал, зачем он мне.
— Он еще вчерась поутру в дорогу засобирался. К тому ж сказывал, что в зенки твои поганые глядеть уж больно для него отвратно, а потому просил ослобонить его от такого. Да и недосуг ему. Он и так уже, доброе дело делаючи, пострадал чрез вас.
— Какое еще доброе дело?! — возмутился я.
— А то не твоего ума, — сердито отрезал Никита Данилович. — То одних Годуновых касаемо.
— Не моего ума… — протянул я, напряженно размышляя, откуда мне знакомо имя и отчество средневекового следователя, и вдруг меня осенило.
Ну точно. Ведь Аксинья Васильевна получила вечером весточку, что к ее болезному супругу уже выехал Никита Данилович вместе с сыном Степаном. Значит, передо мной сидит Годунов. Если бы моя голова не была занята поисками скорейшего выхода из недоразумения, в которое я угодил, то я бы догадался об этом гораздо раньше, еще, когда он сам в начале разговора назвал себя, но… Что ж, теперь моя задача оправдаться облегчается. Тогда все просто как дважды два.
— А доброе дело — это то, что он мальчишку вез? — уточнил я. — Так ведь это я его вез. И Пров Титыч подтвердить может.
— Хитер ты. — Никита Данилович восхищенно покрутил головой. — Я тут уж три года губным старостой, а таких вертких татей не встречал. Сразу видать, не из простых будешь. Не иначе, как и впрямь сынок боярский. Тока вот умных людей провести надобно поболе ума, чем у тебя. Как ни вертись, а все не упомнишь, вот и даешь ты промашку за промашкой. То на именах угорских, теперь вот на купце.
— Какую еще промашку? — не понял я.
— Ну как же, — усмехнулся Никита Данилович. — Ведь ежели бы ты и впрямь ехал с ним бок о бок, яко равный, нешто стал бы его с «вичем»[7] называть. Да нипочем. Он для тебя Пров Титов был бы. Ну а коль к нему нанялся — дело иное. Знамо, к хозяину надобно подходить со всем одолжением. Ну а тут по привычке и ляпнул.
«Вот тебе и еще один прокол, — мрачно подумал я. — И самое обидное, что ведь знал, как надо называть купца, прекрасно знал, просто решил, что тебе так удобнее, потому что привычнее. Ну и купцу приятно — он же весь цвел, когда ты его так называл. А теперь тебе твои привычки выйдут боком, и поделом. Нет чтоб как все люди…»
— И купчишку оного ты потому на свод просишь, что ведаешь — никто за-ради поганого татя за Провом Титовым на Сухону посылать не станет, — констатировал Никита Данилович. — А назвался ты ему при найме Васяткой Петровым, да мыслю я, и тут у тебя утайка. Но ничего, сведаем имечко доподлинное, — угрожающе пообещал он. — Ныне, можа, и промолчишь, вытерпишь, а к завтрему непременно поведаешь. Каков дядя до людей, таково и ему от людей, а что покушаешь, тем и отрыгнется.