— Кто мы, знаете? — спросил бесцветный.
Гроднянский кивнул.
— И не спрашиваете, как мы сюда попали?
— А чего спрашивать? И так ясно, что через дверь, — Гроднянский решил в дипломатию не играть.
Не та публика.
— Не в первый раз, небось.
— Да уж, — усмехнулся бесцветный. — А это правильно сделали, что жену отвёзли. Отдохнуть не мешает. Хорошо в пансионате?
И бросил на журнальный столик толстую папку, плотно набитую документами.
— Хорошо, — прошептал Гроднянский, не отводя глаз от папки.
— Видите, — сказал бесцветный. — Насобирали. А вот теперь думаем — в капусте вас засолить или формалином залить да в кунсткамере выставить? В назидание остальным хитрожопым? Чего молчим, Счетовод?
Гроднянский вздрогнул и втянул голову в плечи.
«Искалечат» с тоскою подумал он. «Или вообще на куски порежут. Господи, как же выбраться отсюда?»
— Записей, смотрю, за последние два дня у вас не прибавилось, — сказал бесцветный, перелистывая извлечённую из пакета записную книжку. — Что, с Завхозом связь потеряли? Не соскучились по нему?
Гроднянский не ответил.
«Всё, крышка!» с тоской подумал он. «Особенно, если Симаков уже сбежал. А он может!»
— Ладно, — сказал бесцветный, бросая книжку обратно в пакет. — Потом почитаем, на досуге. Тем более, что живое общение приятней. Так я вот тоже думал, как бы вам, уважаемый, ловчее башку открутить. А потом подумал: «К чему это всё?» Надо просто придти к человеку в гости и поговорить. Просто, открыто, по-дружески. Мы же в одной команде, Счетовод. Чего нам прятаться? Так ведь?
Гроднянский застыл, скованный страхом, охватившим его тело ледяными обручами. И чем спокойней и размеренней говорил бесцветным, тем сильнее становился этот парализующий страх и тем ближе подступало мертвящее душу отчаяние.
«Конец… конец…»
— Вот я и пришёл, — продолжал бесцветный. — Поговорить. А чтобы настрой на разговор получился…
И он кивнул квадратному, что стоял у окна.
Тот сходу, не замахиваясь, ударил Гроднянского по затылку.
Гроднянский слетел с кресла и упал на четвереньки.
И заплакал, чувствуя, что не сдержать ему уже мелкую, лихорадочную дрожь в ватном от страха теле.
— Зачем так? — всхлипнув, спросил Гроднянский. — За что?
— Не привык к подобному обращению, — прокомментировал бесцветный. — Ладно, садись на место.
Гроднянский, опасливо покосившись на квадратного, поднялся и сел в кресло.
Вынул носовой платок и вытер слёзы, что всё продолжали катиться из глаз.
— Я же и так расскажу, — умоляющим голосом обратился он к бесцветному. — Я же понимаю, что там в папке… Я всё разъясню!
— Чувствую в голосе клиента искреннее чувство, — довольным тоном заметил бесцветный. — Вижу, что готов он к открытому диалогу с нами. Как Ельцин с Клинтоном. Вот в таком конструктивном ключе и продолжим. Без особых затей…