— Паромом?
— А какая на хрен нам разница, Лексеич? Хоть аэропланом! Нам то главное слить информацию об их сделке с оружием и потом устроить большой шухер по всем правилам. И что после этого о них подумают их друзья на Западе? Часть товара у нас. Стало быть, весь груз они по любому не доставят. Следовательно, никогда не смогут доказать свою непричастность к гибели парома. Усекаешь? Паром на дне, часть оружия пропала. И кто они после этого для прогрессивного человечества? Часть Европы или засранцы, которые связались с мафией и погубили людей? Ну, давай твой ответ.
— Ответ простой, — сказал Михайлов. — Их партнёры на Западе перетрусят, побоятся расследования… Действительно, а вдруг там и впрямь что на борту парома было? И объявят место гибели морским захоронением. Местом вечного упокоения невинных душ, ворошить которое ни к в коем случае нельзя. И сами любопытных будут отгонять. А мы им в этом поможем. С нашей-то свободной прессой!
— Точно! — радостно воскликнул Лебедев. — Красивая комбинация? А ты, дурилка, всё линии рисуешь. Головой бы подумал, прежде чем бумагу портить.
— Стало быть, просигналим портовым? — спросил Михайлов.
— Уже, — ответил Лебедев.
— И когда?
— Сегодня утром…
Лебедев посмотрел на часы.
— На борту, Лексеич. Закладка уже на борту. Таймер активизируем через четыре дня. На выходе.
И добавил:
— Лучше крестик нарисуй. Тоже красиво…
24 сентября, 1994, суббота, 10.35, лесной хутор
Хенрик обошёл дом и заглянул в окно с тыльной стороны.
Всё то же самое.
В изрядно запылённом уже окне отражалось только его собственное лицо.
«А виски мне не очень ровно подстригли» отметил Хенрик и погладил свои аккуратно и коротко подстриженные волосы.
— Хозяин! — позвал Хенрик. — Гостей сегодня принимаете?
Тихо было в этом глухом краю.
Дом, выкрашенный когда-то жёлтой, а теперь уже грязно-бежевой краской, и впрямь стоял вдалеке от дорог.
Хенрик почти час плутал по лесу, припоминая но ходу описание дороги к хутору, которое пунктуальный Андрес вытянул-таки в своё время у свидетеля.
Рассказ Раудсеппа был довольно сбивчивый и путаный, потому и дорога к его жилищу оказалась нелёгкой.
Хутор, что приютился посреди большой и наполовину выкошенной лесной поляны, состоял из дома о четырёх окнах и двух дверях (обе, похоже, были заперты), двух сараев, одного коровника и какой-то небольшой пристройки, сколоченной из плохо обструганных тёмных досок, и довольно криво прилепленной к стене дома.
Хенрик стучал в двери и окна уже минут десять (в надежде, что хозяин ходит где-нибудь рядом и когда-нибудь придёт всё-таки полюбопытствовать, кто это там к нему ломится).