Через несколько лет он женился на другой Изольде, дочери Джовелина, герцога Орундельского, которую звали Изольда Белые Руки. И немало утешила она его, и был он ей верным и благородным мужем. И все же всегда сердце его стремилось к Изольде, королеве Корнуэлла. И потому Изольда Белые Руки ревновала его в глубине души.
Но вот Тристрам был ранен отравленным копьем, когда сражался, чтобы спасти Кахедина, брата своей жены. И рана его гноилась, и нельзя было ее вылечить.
Тут Тристрам сказал:
— Смерть моя близка, если только Изольда Корнуэлльская не придет мне на помощь. Ибо она одна владеет искусством своей матери.
И он попросил верного Курвеналя сесть на корабль и плыть в Тинтагиль, чтобы просить Изольду прибыть и вылечить его. И, если она приедет, Курвеналь, возвращаясь, должен был поднять белый парус на своем корабле, а если нет — то черный.
Изольда Корнуэлльская явилась со всей поспешностью, и Курвеналь поднял белый парус. Но Тристрам был столь слаб, что не мог подняться с ложа и выглянуть из окна. Тогда он сказал жене:
— Пойдите и взгляните в сторону моря. Корабль Курвеналя скоро будет приближаться к берегу, и если Изольда Прекрасная на борту, то парус белый; но если ее нет, то парус будет черный.
Тут Изольда Белые Руки поглядела в море и увидела корабль Курвеналя, мчащийся по волнам под белыми парусами. Но в ревности своей и ненависти к Изольде Корнуэлльской она сказала:
— Смотрите-ка, я вижу корабль Курвеналя, пробивающийся через волны. И паруса все черные…
Тут Тристрам повернулся к стене.
— Храни тебя бог, любовь моя, Изольда прекрасная, — сказал он, — ибо никогда больше я не увижу твое лицо.
Тут он перестал бороться за свою жизнь, и спустя малое время Тристрам Лионский умер.
И когда Изольда Прекрасная, королева Корнуэлла, увидела, что он мертв, она склонила колени у его тела и стояла так, пока сердце ее не разорвалось от этой печали. И она умерла. И похоронили их в одной могиле, ибо Изольда Белые Руки раскаялась в своей ревности, когда было уже слишком поздно.
И над могилой посадила она два розовых дерева — одно красное и одно белое. И, когда они выросли, оба дерева склонились над могилой навстречу друг другу, и ветки их сплелись вместе, и превратились они в одно дерево, на котором были розы и красные, и белые. Ибо никогда на всем свете не было столь верных любящих сердец, как сердца Тристрама Лионского и Изольды Прекрасной.
Хотя славный праздник пятидесятницы король Артур всегда устраивал в Камелоте, где в замке, в большой зале, стоял Круглый Стол, другие праздничные дни он часто проводил со своим двором в иных местах, и с ним бывали все рыцари, которым случалось оказаться в окрестности. Иногда это было в Кардифе, а иногда в Колчестере или Карлайле, один раз даже в Честере и один раз в Кардигане; но чаще всего в Карлионе, в Южном Уэльсе, в замке, из которого Артур впервые вышел как истинный король логров.