— Ты как призрак. Я тебя вижу, узнаю, но дотронуться не могу.
У неё странный, глухой голос.
— Йоко, может, тебя подвезти? — предлагаю я. — Ты же не сядешь за руль в таком состоянии.
Её маленький рубиновый рот улыбается, но в глазах по-прежнему жуткая бездонная пустота. Смотрит сквозь меня.
— Йоко, ты набралась. Давай, я подвезу тебя, а машину заберёшь завтра.
Она дотрагивается пальцами до маски, слегка пошатывается.
— Сними… Пожалуйста. Я хочу увидеть твоё лицо.
Апрельский сырой сумрак липнет к моим щекам. Я снимаю маску, она смотрит. Тёплые влажноватые пальцы гладят мою щёку.
— Алиса…
Я порываюсь сказать, но её палец прижимает мне губы.
— Ш-ш… Не говори, я знаю, — шепчет она. — Ты не она. И это самое страшное.
Она идёт прочь. Я цепляюсь за её бутылку.
— Ну, хоть не пей больше!
Бутылка остаётся у меня в руке. Йоко садится в свою машину и отъезжает со стоянки.
Я смотрю на этикетку. Крепкий джин. Его осталось полбутылки.
А во вторник Феликс встречает меня леденящей душу новостью: Йоко погибла, разбилась на машине. Это случилось как раз в ночь с субботы на воскресенье, в три часа. Я была последней, кто видел её живой.
— Ты осталась нашей примадонной, — говорит Феликс. — Ты и она — вот два лакомых кусочка, на которые клюёт народ. Вернее, она уже — была…
Он срочно подыскивает новую девушку, а пока он её не найдёт, он просит меня поработать в дни Йоко. Да, будет немного внапряг, но это всего какая-нибудь неделя — минимум, за который он может подыскать что-то стоящее, а не первую попавшуюся… Гм, гм, Феликс извиняется за оскорбляющее женский пол слово. Но это действительно так, он должен найти Йоко достойную замену. Конечно, такую, как она, найти невозможно, но это должно быть, по крайней мере, что-то, что могло бы хоть в какой-то степени сравниться с Йоко.
— Извини, Феликс, — говорю я. — Я сегодня беру отгул. Ты меня просто подкосил этой новостью.
Феликс ворчит, но отпускает меня, хотя и с большой неохотой. И прибавляет, чтобы завтра я вышла, чтобы отработать за Йоко. Я обещаю.
Я сажусь в машину, но тронуться с места почему-то не могу. Если бы я тогда настояла, не отпустила её, не позволила ей садиться за руль пьяной, она, быть может, была бы сейчас жива, и Феликсу не пришлось бы срочно подыскивать что-то, что могло бы хоть в какой-то степени сравниться с Йоко.
В бардачке у меня так и осталась её бутылка, до половины полная крепкого пятидесятиградусного джина. Я делаю обжигающий глоток.
Сволочь, он сказал даже не «кто-то», а «что-то».
Кто-то стучит в стекло. Охранник стоянки. Маячит мне, что нельзя распивать. Я показываю средний палец. На дне бутылки плескаются всего несколько глотков джина.