Мне мучительно плохо. Тошнота, головная боль, слабость. Сжимаю губы: они всё ещё слегка онемевшие. Значит, я ещё не совсем. Где это я? Одеяло, пижама, занавески, розовый рассвет за окном, чистая голубизна неба.
— Ну, что? Воды хочешь?
Вадим. Он стоит в дверях, смотрит на меня. Мой пересохший язык ворочается во рту, выдаёт скомканную кучу хрипло-кислых звуков:
— Это-как-я-тут-оказалась?
— Тебя привёз какой-то тип в очках и с бородкой, — отвечает Вадим.
Феликс. Сволочь поганая, для него мы — «что-то». Не первую попавшуюся ***. Вонючий козёл.
Вадим подносит мне стакан минеральной воды. Шипучая солоноватая жидкость прохладно царапает горло. Я бормочу «спасибо» и падаю на подушку.
— Как тебя угораздило? — спрашивает Вадим, присаживаясь рядом. — Что за гадость ты пила?
— Не помню, что-то очень крепкое.
— Ты так кричала, что разбудила Лизу. Она очень испугалась. Я еле успокоил её.
Я со стоном натягиваю себе на голову одеяло. Вадим говорит:
— Ты ругалась. Такие слова говорила…
— Лиза всё это слышала?
— Я не мог укладывать тебя и одновременно зажимать ей уши. Я отправил её в комнату, но ты кричала всё это очень громко. Кажется, она узнала много новых слов.
— Чёрт…
— Ты такое орала, что «чёрт» по сравнению с этим — комплимент.
— Вадик, прости.
— А ещё ты кое-что сказала… Я не совсем понял. Ты сказала: «Она любила Алису».
Ты как призрак. Ты — не она, и это самое страшное.
— О ком ты говорила? Кто любил Алису?
Я не знаю, куда деваться от строгого, вопросительного взгляда Вадима. Если Алиса не хотела, чтобы он знал об этом, то имею ли я право ему рассказывать?
— Вадик, извини… Я несла всякую чушь. Я была не в себе, пьяная. Забудь.
Он настойчиво заглядывает мне в глаза.
— Нет. Если это касается Алисы, то я должен знать. Это не чушь, я чувствую.
— Вадик, не надо. Помни её такой, какой ты её помнишь, большего тебе знать не нужно.
— Нет уж. Сказала «а», говори и «б». Ты обмолвилась, и я теперь от тебя не отстану, пока ты не скажешь правду. Или ты хочешь, чтобы я сам всё разузнал? Я уже догадываюсь, где надо искать.
Я сажусь в постели.
— Нет, Вадик, не надо искать. Я сама скажу. Но то, что ты услышишь, не обрадует тебя…
— Давай без предисловий, — перебивает он.
— Хорошо, как хочешь. Так вот… Вадик, прости, мне нелегко тебе говорить такое про твою покойную жену.
— Говори, что бы это ни было.
— Ладно… Алиса тебе изменяла. Не с мужчиной. У неё была женщина. Танцовщица из «Атлантиды».
Брови Вадима расправляются, он встаёт и с усмешкой отходит к окну. Любуясь чистым рассветным небом, он говорит:
— Так вот ты о чём… А я думал, это что-то серьёзное.