, определив для себя ориентиры на той стороне Волги. Затем, отмерив от берега ровно две тысячи шагов — кто знает, насколько сильно изменится русло за четыре с лишним столетия, — выкопал яму, куда и заложил свой клад — почти пять фунтов золотых монет.
Разумеется, я специально отобрал те, что потяжелее и более редкие, которые у меня были всего в нескольких экземплярах, а то и вовсе в одном-единственном. Например, с единорогом, где на обороте изображены крест и звезда. К ним же я ссыпал все старые, изрядно стертые, где профили изображенных еле-еле угадывались, а уж текст, что был на них ког- да-то, не разобрать и с лупой. Даже буквы непонятны — то ли латынь, то ли еще что-то.
Но больше всего у меня оказалось английских монет. То ли у них лучше всех налажена чеканка, то ли потому, что расплачивался со мной англичанин. Они были разными, правда, в одном сходились почти все — чуть ли не на каждой была изображена роза, ну и, разумеется, король — куда ж без монарха. В основном это были мужики, хотя попалась и парочка увесистых монет с бюстом королевы. Правда, на мой взгляд, красавица мало походила на Елизавету[74]. Английские чеканщики явно польстили своей «пошлой девице»[75].
Вообще-то описывать их можно очень долго — видно, господам с Туманного Альбиона нечем было заняться, вот они и усердствовали над новшествами в чеканке. А когда придумать что-то новенькое не получалось, то меняли текст. Это я к тому, что мне попалось штук пять идентичных по изображению, но с разными надписями. Но я заканчиваю — в конце концов, у меня не сборник по нумизматическим диковинам шестнадцатого века.
Туда же, в яму, я заложил еще и сотню серебряных — знай мою доброту. По тяжести они даже превышали золотую полутысячу.
Отбирал на свой вкус — откуда мне знать, какая из них в двадцать первом веке станет дорогим раритетом. Вот понравилась мне пальма с короной, с карабкающейся по стволу черепахой и загадочной надписью на ленте — туда ее. Или еще одна — с чертополохом под короной, а на обороте Андреевский крест с двумя лилиями. Крохотная совсем — по весу не больше трех копеек, зато красивая. В это число вошло и старье из совсем древних монет — то ли античных, то ли еще старше.
Вторая золотая полутысяча была мною изначально запланирована для тестя. Что-то вроде спонсорской помощи. Не то чтобы я совсем и окончательно простил Андрею Тимофеевичу его пакости, уж слишком много их было, но свадьба — дело общее, и тут не до старых обид. Стол должен быть накрыт как надо, чтобы хватило на всю округу. Пусть гулеванят. Эту полутысячу я намеревался прихватить с собой.