Царская невеста (Елманов) - страница 222

Ицхак молча метнулся к дверям, осторожно выглянул, закрыл на массивный засов внешнюю. Мой совет установить в кабинете двойные двери для надежной защиты от излишнего любопытства слуг он оценил по достоинству и внедрил его в первую же неделю после покупки терема.

Затем он тщательно задвинул столь же тяжелый засов на внутренней двери и лишь после всего этого укоризненно постучал себя по лбу. Так купец обычно делал, когда в очередной раз уличал меня в недостаточном умении торговаться.

— Ты в своем уме, фрязин? Если поймают — вам обоим не жить. Впрочем, и мне тоже, — добавил он. — Потому и спрашиваю: хорошо ли ты подумал?

— А мне без нее все равно не жить, — горько усмехнулся я. — Так что, как видишь, я оказался хорошим учеником и на этой сделке в любом случае ничего не потеряю.

— Зато я потеряю, — внушительно произнес он. — Немного, конечно. Всего-навсего голову с плеч, но, как тебе это ни покажется удивительным, такой пустяк меня заботит всерьез.

— Жаль, — равнодушно сказал я и… направился к выходу, но тут же был пойман за руку.

— Ишь какие мы гордые, — торопливо затараторил он. — Если ты решил, что я отказываюсь, таки ведь нет. И говорил я это не к тому. Просто случай уж очень особенный, а потому надо все обдумать не спеша, хотя бы в течение трех-четырех дней.

— Мне столько ждать нельзя — тороплюсь, — отрезал я и потянул руку с намерением высвободить ее из захвата цепких купеческих пальцев, но не тут-то было. Он вцепился в меня так, что не отдерешь.

— Я не сказал, что обдумывать станем вместе, — пояснил он и уточнил: — Сколько у меня времени?

Я быстро прикинул в уме и ответил:

— От силы до девятого — десятого числа этого месяца. Может, и больше, но навряд ли.

— Хорошо, — решительно кивнул он. — Я успею. И… перстень твой я не возьму.

Я недоверчиво посмотрел на него. Вроде и впрямь не врет. Неужто решился? Неужто он в самом деле готов рискнуть собственной жизнью?! Но во имя чего, если он даже отказался от перстня? И уж больно быстро он дал свое согласие. А может, у него на уме совсем другое?

— Ты не помысли, что я задумал нечто недоброе, — почувствовал мою настороженность Ицхак. — Опасность и в самом деле слишком велика, но… — Он вновь потер переносицу, нарочито медленно достал шелковый платок и вытер выступившую на лбу испарину. Чувствовалось, что продолжать ему совсем не хочется и потому он всячески оттягивает неприятный миг. Но, очевидно считая необходимым договорить до конца, Ицхак, сделав над собой усилие, все-таки продолжил: — Один раз я, можно сказать, тебя почти предал. Я потом долго успокаивал себя мыслью, что, не расскажи я, подьячий все равно бы тебя отыскал, к тому же ты легко отделался, но мысль об этом все равно продолжала терзать меня, и чем дольше я с тобой общался, тем сильнее.