— Не проще ли было развестись?
— Мне что, опять рассказывать о своей любви? Увольте, не стану. Надежда во мне не угасла, а она, как известно, умирает последней: я до последнего надеялся, что Кира перебесится. Небезосновательно, надо сказать: в последнюю неделю у нас скандалов не было — напротив, мир и порядок, мы даже побывали на даче накануне, она проводила меня на вокзал. Я уехал с легким сердцем — думал, смирилась, успокоилась, теперь заживем.
— Вы сказали, что вам известно, с чем она обращалась к детективу?
— Я сказал, что догадываюсь.
— Отмотать кассету в магнитофоне? — потянулся к кнопке Кокорин.
— Не надо, я помню. Да, для меня не тайна ее поручение детективу. Проклятые звонки Люсьен Вороновой… Это та женщина… В общем, как она представляется, «жертва изнасилования». Извините, не хотелось бы возвращаться…
— Вы с ней разговаривали?
— Нет.
— Но уверены, что звонила она?
— Она или ее сестра. Звонки были всегда в мое отсутствие. Они действовали на Киру убийственно, она впадала в истерику и все время порывалась пойти в милицию.
— Вы говорили, что было три звонка?
— До того, как я все рассказал Кире. Потом они повторялись еще и еще.
— А почему вы не хотели подключить к этому милицию?
— Это бессмысленно. Типичный шантаж, вымогательство. Вороновы знали, что я не «клюну» на это, а болезненная реакция Киры их обнадеживала. Они рассчитывали получить деньги с нее, а не с меня. И она собиралась встретиться с ними, но я категорически препятствовал этому. Я понес наказание. Пять лет каторги — вполне достаточно. Тем более что Люсьен оболгала меня, показав на суде, будто я угрожал убийством. О своих финансовых притязаниях она впрямую не говорила, если бы милиции стал известен абонент — хотя я более чем уверен, что звонили из автомата, — она бы не понесла никакого наказания. Разве что за телефонное хулиганство. Глупо. Я объяснил Кире, что она не должна реагировать на эти звонки, кажется, мне удалось ее убедить не обращаться в милицию. Тогда она вычитала в какой-то газете об этом агентстве… «Шериф», кажется? Звонила, узнавала расценки — я нашел бумажку в телефонном справочнике.
«Или он действительно верит в то, что говорит, или Кира готовила его к своему походу в агентство», — подумал Кокорин.
— Нелогично, Леонтий Борисович, — сказал вслух, — обращаться в агентство, платить деньги, а через два часа кончать жизнь самоубийством. Что же могло произойти в эти два часа? Ведь вы говорите, что в доме в последнее время воцарилось спокойствие?
— Да.
— Кстати, кого вы просили привезти саженцы?
— Саженцы? — удивился Богданович. — Какие саженцы?