Выяснить, что именно делал Богданович на даче».
Боль в сердце утихла, но стало трудно держать на руле руку, он свернул вправо и остановился.
«Ну… ну… утихни же, утихни!.. Еще инфаркта мне не хватало… А что, если они таки помирились и решили эти деньги спрятать? Предположим, он сознался ей, что они получены с помощью пистолета. Грязные денежки, грязные, явно… Уже хотя бы потому, что он с них налога не платил… И что? И они вместе поехали на дачу, чтобы спрятать там деньги. И спрятали их, конечно же, в тайнике с этим «лепажем», так?.. Ну, ну… Давай, утихай, боль проклятая, утихай… Вот та-ак… Можно ехать дальше…»
Дорогу перекрыли гаишные «Жигули» с «красным фонарем», так называл проблесковый маячок красного цвета Каменев, а машину — «шмаровозом». Из салона тяжело вышел грузный капитан, опоясанный белой портупеей. «Как надену портупею, так тупею и тупею».
— Ваши документы, гражданин.
Решетников достал из «бардачка» международные права в пластике — Валя Александров сделал им всем такие бесплатно.
— Вы что же правила нарушаете?
— А что я нарушил-то, капитан? — не сразу сообразил Решетников.
— Стоянка здесь запрещена. Вы знак видели?
— А я не ставил машину на стоянку. Остановился и двигатель не глушил. Не дольше минуты…
— Дольше. Зачем врете-то? Я же на противоположной стороне стоял и все видел. Будем штраф платить или как?
— А «или как» — что?
— Заберу у вас права, лекцию о Правилах дорожного движения послушаете, не помешает.
«Вот, падла, — подумал бывший майор милиции Решетников. — Только и знают, что штрафы брать и чего-нибудь лишать — то денег, то прав, то лицензий. Мусора поганые!..»
— Может, простите? — скрепя сердце не дал воли эмоциям. — Денег у меня негусто, и права нужны. Видите, на чем езжу?
— Вижу. Не «Мерседес». Поэтому и возьму минимально, чтобы думали в другой раз, где останавливаться.
— Сколько?
Решетников достал кошелек, отсчитал сотню: «Гавкнулась Ванькина книжка!» — подумал. Дождался, пока капитан выпишет квитанцию.
Он миновал Щелковское шоссе, проехал мимо гастронома «Черкизовский», справа по ходу замелькали набиравшие силу деревца Лосиного острова.
«Она проводила Леонтия, — незаметно вернулся к прерванным размышлениям, — заложила его мне… поехала на дачу, чтобы забрать деньги… Вот оно, вот оно, вот оно — близко, тепло, еще теплее… По ее расчету, когда объявится Богданович, у него на хвосте будут висеть сыщики, контролировать каждый его шаг, он не хватится денег, а если хватится и не найдет, то шуметь не будет… или… или подумает, что попался, заметив слежку, притихнет… А?! Ай да Решетников!.. Почти жарко. Почти… Но, приехав на дачу, Кира денег не нашла. «Лепаж» был, а денег не было. И что?.. Она поняла, что Богданович ее обманул, и застрелилась?.. Стоп, стоп, стоп!.. А когда он их, собственно, мог забрать? Если они вечером накануне отъезда, то есть во вторник, спрятали деньги на даче, а назавтра, в среду, в двенадцать десять он отбыл в командировку, то, выходит, никак не мог. Нет, не мог! Но мог поручить это сделать своему сообщнику. Или сообщникам, так?.. Вполне!