— Нософорос хотят, чтобы мир менялся. Мы пытаемся сохранить все, что любили в нем.
В глазах прорицателя отразилось что-то вроде понимания. Бран встал у двери, посмотрел в темноту, где все еще шелестел дождь.
— Не знаю… может, ты и прав…
Кристоф поднялся, подошел к нему, стараясь не наступить на опасную тень.
— Я не могу провести обращение здесь, иначе хранитель почувствует это и убьет тебя. Нам придется покинуть Ирландию. — Брови овата удивленно приподнялись, но он промолчал, продолжая внимательно слушать. — Ты сможешь укрыться на время в убежище кадаверциан. Во Франции.
Бран посмотрел на деревья, мокнущие под дождем:
— Здесь мой дом…
— Послушай, — колдун постарался вложить в слова всю свою убежденность. — Я тоже очень люблю Ирландию. Но дубы растут не только на этой земле. Сейчас ты не найдешь здесь никого, кому сможешь передать свои знания… Пройдет какое-то время, и ты вернешься.
Оват глубоко вздохнул.
— Наверное, ты прав. Скажи, я сильно изменюсь после обращения? Ты очень изменился?
— Стал умнее, — колдун усмехнулся. — Собирайся, мы уходим прямо сейчас, пока не закончилась ночь.
— Чтобы попасть во Францию, надо найти корабль, а это…
— Нам не нужен корабль. Мы пойдем через тоннель нософорос. Очень старый, мэтр рассказал мне о нем на случай бегства. Хранители не пользуются им уже много веков.
— Мне нужно немного времени, чтобы собраться.
— Не бери ничего лишнего.
Бран быстро оглядел святилище, достал из тайной ниши в стене толстую книгу и положил на край стола.
— Это я возьму с собой обязательно. И серп — тоже.
Колдун взял увесистый том, открыл его и увидел знакомый размашистый почерк Герберта.
— «Мы видим обитателей земли,
А нас из них никто не может видеть…»,
— прочитал кадаверциан и почувствовал странную тяжесть в душе.
— Что это?
— Скел[43]. Песня Мидхира. Я рассказывал, Герберт записывал. Его очень интересовало все о нас.
Кристоф перевернул несколько страниц:
«Есть три вещи, которые постоянно уменьшаются — темнота, ложь и смерть. Есть три вещи, которые постоянно увеличиваются — свет, жизнь и истина. — Было видно, что Герберт торопится, записывая это. Почерк его был неровным. — …Друиды учат народы Ирландии бессмертию души. Они верят, что умерший в этой жизни может возродиться в другой, но многие должны возвращаться на землю неоднократно, пока не преодолеют в себе зло…»
Кристоф захлопнул фолиант, и протянул его овату. Тот бережно завернул том в холстину и убрал в заплечный мешок.
— Герберт был твоим другом? Мне жаль, что он погиб.
— Герберт был моим учеником. Мне еще более жаль. Идем.