— Нет. Мы обогнем ее.
— Но ведь убийства кровных братьев запрещены, — снова подал голос Арчи.
— Неужели? — скептически поинтересовался Кристоф. И я увидел в его памяти разгромленную лабораторию асиман, Эрнесто, связанного магической цепью, умирающего Вивиана, мертвого Сэма…
Мой родственник решил помолчать, понимая, что не слишком много знает о тайной политике киндрэт.
Следующие полчаса мы ехали в полной тишине. Яркие огни города остались позади, и теперь машина неслась по шоссе, направляясь на юго-восток. Небо начало затягивать тучами.
— Я думал, это в Столице, — Арчи вопросительно взглянул на меня.
— Недалеко от города есть старые пещеры, — ответил Кристоф. — Когда-то там были шахты, где добывали известняк, а сейчас на десятки километров — подземные пустоты…
Вход в таинственные подземелья выглядел как… дыра в земле. Резкий черный провал достаточно ровной, округлой формы, на фоне белого снега.
Кадаверциан спускался первым. За ним в узкий лаз протиснулся я. Кристоф включил фонарь и обвел кругом света низкую пещерку. Луч задержался на колченогом стуле. На нем лежала толстая потрепанная тетрадь, заложенная карандашом.
— Рай для диггеров, — сказал Кристоф. — Прежде чем спускаться туда, — луч фонаря переместился на противоположную стену, где чернел еще один ход, — каждый должен записать свое имя. Затем записи проверяют, и если кто-то не отметился на выходе — его идут искать.
— И находят? — поинтересовался Арчи, присоединяясь к нам. Он поспешил подать руку Вивиану, спускающемуся следом, но кадаверциан сделал вид, будто не заметил его попытки помочь.
— Иногда. — Колдун вынул из кармана второй фонарь, бросил его ученику и направился к проходу.
А я, не сдержавшись, открыл тетрадь, быстро нацарапал под именем какого-то Семена Белого: «Дарэл Эриксон, 5 февраля, 23:42». И поспешил за остальными.
Сначала по длинному коридору, полого ведущему вниз, можно было идти только согнувшись. Затем потолок резко ушел вверх, и мы оказались в большой пещере. Я не увидел подземных красот, которые так любят туристы. Ни сталактитов, ни сталагмитов или величественных каменных колонн. Всего лишь большая нора, где пахло сыростью и землей.
Потом был еще один переход, напоминающий длинную гофрированную трубу. Затем череда небольших круглых залов. Камень под ногами сменялся пластами сухой глины. Луч фонаря Кристофа выхватывал из темноты одинаковые неровные стены темно-серого цвета и черные дыры боковых ходов.
Кадаверциан остановился и выключил свет. Мы оказались в полной темноте.
— Слушайте, — шепнул он.
Было очень тихо. В первое мгновение мне показалось, что закладывает уши. Дыхание, шелест подошв по камням, любой шорох — звучали неестественно громко. Я слышал стук своего сердца. Мысли спутников тоже стали приглушенными, смазанными, словно их глушила темнота.