Дона прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Кристоф насмешливо сверкнул глазами.
— Вижу, что мне не удалось рассеять ваши сомнения, впрочем, как и вам мои. Зато теперь у нас есть причина для следующей встречи… Миледи, — Вьесчи поцеловал руку Доне, — несмотря на все недоразумения, был счастлив видеть вас. Кристоф…
— Я провожу.
Колдун кивнул девушке, прося ее остаться, и вместе с негоциантом вышел из гостиной.
Когда Кристоф вернулся, Дона держала на коленях книгу памяти и медленно перелистывала страницы.
— Я не знала, что ты заполняешь ее.
Он облокотился на спинку кресла, в котором сидела мистрис.
— А имени Вольфгера нет. — Вилисса коснулась бумаги, на которой остались последние строчки, начертанные рукой учителя. Он всегда писал на валашском, гусиным пером.
— Дона, — Кристоф наклонился, и девушка почувствовала, как его волосы коснулись ее щеки. — Скажи, ты действительно думаешь, что я мог его предать?
— Нет. — От острого запаха пыли запершило в горле, она резко захлопнула книгу и повторила тихо. — Нет…
И совсем уже было собралась попросить прощения за свои недостойные сомнения, но Кристоф не дал этого сделать, заговорив сам:
— Тебе не кажется, что господин де Кобреро открыл слишком много карт? Буквально вывалил перед нами всю колоду.
Дона повернулась, чтобы видеть его глаза.
— Да, за последнюю ночь я узнала о вьесчи больше, чем за прошлое столетие. И меня…
— …это настораживает, — закончил за нее Кристоф и добавил. — Я хочу съездить в дом Вольфгера.
— Я с тобой. — Она стремительно поднялась. — Понимаю, это глупо, но теперь мне за каждым углом мерещится ловушка.
— Нам надо быть осторожнее. Особенно — тебе. Я не хочу, чтобы здесь, — он постучал пальцем по обложке книги, — появилось и твое имя.
Женщины обладают потрясающим инстинктом.
Они могут обнаружить все, кроме очевидного.
Оскар Уайльд. Идеальный муж.
4 декабря
Заброшенный особняк Вольфгера стоял в глубине двора и был окружен гигантскими липами. Летом запах их цветов долетал до проспекта… Сейчас деревья тянули голые ветви к низкому небу и содрогались под порывами ледяного ветра с редкими снежинками.
Кристоф оставил машину в переулке, и до бывшего убежища главы кадаверциан они с Доной шли пешком. Асфальт на дороге потрескался, фонари давно не горели. На лестнице у подъезда лежал слой листвы, мелких веток и прочего мусора. В окнах мансарды отражались зеленоватые, призрачные огоньки, горящие в глубинах комнат. Здесь не было мертво, как в Праге, но девушка чувствовала, что холод, веющий от особняка, заползает в ее грудь.