— Я не могу… — начала она, глядя на ожерелье. — Спасибо, но ты знаешь, я не могу его принять. — Она закрыла крышечку и протянула коробочку Блейку.
— Пожалуйста. — Блейк остановил ее руку на полпути. — Мне доставит огромное удовольствие видеть, что ты его носишь.
— Но это слишком щедрый подарок. — Виктория нахмурилась. — И потом, я согласилась приехать в Роузвуд на целый год, чтобы расплатиться с отцовским долгом. Тебе нет никакого смысла дарить мне это ожерелье.
— Это долг твоего отца, Виктория, но не твой. Кроме того, мои мотивы не лишены эгоизма. Я получаю столько же удовольствия от созерцания красивых вещей, сколько и ты, когда носишь их.
Блейк взял коробочку, вытащил ожерелье и наклонился ближе.
— Такой дорогой подарок, — Виктория предостерегающе подняла руку, — мужчина дарит своей жене или содержанке. Не знаю, во что ты заставишь поверить моего отца, но я не стану твоей любовницей.
— Никто не понимает этого лучше меня, дорогая. Но в отличие от такого мужчины я ничего не жду взамен. Ты мне веришь?
Виктория верила. Блейк пока еще ничего не добился от нее, кроме нескольких поцелуев, на которые она сама же и поощрила его.
— Я верю тебе, но не уверена…
— А я уверен.
Блейк расстегнул замочек ожерелья и надел его ей на шею. Пальцы едва коснулись ее кожи, но даже от такого легкого прикосновения Виктория почувствовала легкое покалывание. У нее задрожали веки, когда она вдохнула его запах. Воротник сюртука щекотал ее нос, когда Блейк, застегивая ожерелье, наклонился вперед, и Виктория подавила в себе желание прижаться щекой к его плечу.
Блейк откинулся в кресле. Он посмотрел в глаза Виктории, потом перевел взгляд на ожерелье:
— Как я и думал, изумруд отлично подходит к твоим зеленым глазам. Великолепно.
Виктория с трудом сглотнула, еще раз поразившись его тонкой лести. Изумруд лежал в ложбинке на груди, тяжелый и все еще прохладный. Виктория коснулась камня дрожащими пальцами.
— Ты должен прекратить… ты сам знаешь. Это безумие, правда.
— Что я должен прекратить?
— Эти слова, которые ты мне говоришь… то, как смотришь на меня, когда говоришь их… это действительно неуместно.
— Я говорю правду. — Блейк заправил ей за ухо выбившийся локон, и Викторию словно обожгло его прикосновение. — Ты хочешь, чтобы я лгал?
— Сколько уже всего ты мне накупил? Одежду, перчатки, обувь, сумочки… И это ожерелье.
— Поверь, — сказал Блейк, — я ничего не жду в ответ. Ты все это можешь взять с собой, когда будешь уезжать из Роузвуда.
У Виктории упало сердце от столь категорического высказывания. Впрочем, что ей тревожиться, если речь идет об отъезде через год? И разве не этого она, ждет, не дождется?