Мне нужно знать, ждёт ли меня успех, если я вновь поверну войска на Ургу?
Гадания на бараньей лопатке ясно говорят генералу, что сейчас его путь лежит вне границ Халхи. Вернись в Россию, там тебя встретит благодарный русский народ. Ты спасёшь мир, тысячи всадников пойдут за тобой, ты — бог войны! Но не принимай поспешных решений. Взвешенность есть путь к достижению цели. Скромность есть путь к величию. Вера есть путь к таинствам Неба.
Но я не могу идти в Забайкалье! Дороги перекрыты красными, они хорошо вооружены и обучены, у них многократное превосходство в людях, пулемётах и артиллерии. После последних боёв моя дивизия обескровлена…
Что есть пулемёты против воли Будды? Что есть сила человека против божественного желания небес?
Да, да, конечно, но…
Ламы продолжали петь и на память читали мне цитаты из древних буддистских трактатов. Я верил им. Все трое были доставлены моими бурятами из самых дальних дацанов. Они не были избалованы подарками и вниманием, я досыта кормил их бараниной, и они служили верно. Быть может, воля небес действительно была сокрыта от меня как от простого смертного. Но как воплощение живого бога войны я не мог ошибаться! Поэтому быстро отменил все военные советы, не сообразовывая свои действия с мнением офицерского состава. Что могли знать наши ограниченные люди, пусть и кадровые военные, о реальной воле Неба, чтобы сметь мне противоречить?!
Моя Азиатская дивизия шла в свой последний поход…
В назначенный час я нажимал кнопку звонка маленькой квартиры на третьем этаже. Это была её личная собственность, мы встречались здесь редко, спрятаться от всего мира или по каким-то очень уж особым случаям. Видимо, сейчас был один из них.
Я ничего не знал, лишь поэтому ничего не боялся. То есть сам внутренне понимал, что она не причинит мне зла, но, по её же словам, любой колдовской обряд искушает душу. В первую очередь душу спасаемого…
Лана встретила меня в одном белье — чёрная маечка с клубничками и такие же легкомысленные трусики-шортики. Она первой вместо приветствия поцеловала меня, но остановила мои руки, когда они стали слишком настойчивы.
— Нет. Не сейчас. Мне нужно открытое тело, но сексуальный контакт с клиентом во время такого обряда скорее нежелателен. Избавляясь от одной дряни, можно впасть в не лучшую зависимость, и я здесь рискую больше, чем ты. Проходи в комнату. Всё принёс?
Послушание никогда не занимало достойного места в разряде моих несомненных достоинств, но в тот день я повиновался ей, почти не прекословя. Разумеется, имея в виду не словесный протест, а вынужденное усмирение желаний тела. Я хотел её, как хотел всегда, быть может, даже острее, чем раньше, но сейчас от Ланы исходила какая-то властная аура разделения.