Пройдя в контору на нижнем этаже, Наталья уселась за стол-пульт и повключала все рабочие экраны. За огромным окном-иллюминатором светилась голубым сапфиром чистейшая вода. Рыбы-попугаи сновали, как в аквариуме, а отсветы яркого солнца, преломленные волнами, шарили по офису, ложась на компьютеры и столы-пульты сетью расплывчатого голубого сияния. Но даже этот вечно изменчивый вид не успокоил девушку.
Пошатавшись по ранчо, она запустила киберуборщика, вышла на веранду и призналась себе, что больше так не может. Решительно вытащив радиофон, Стоун набрала шифр Тимофея.
Браун ответил почти сразу. Узнав звонившую, он сказал:
– Привет!
– Привет… – растерявшись, Наталья не нашла ничего лучше, чем передать: – Ваше звено я направляю в помощь Хэнку Руни. Проводите китов подальше и возвращайтесь.
– Понял, – озадачился Сихали. – А зачем ты мне это говоришь, а не Арманто?
– Зачем-зачем… Скажи: ты любишь Марину?
Губы Брауна плотно сжались.
– Почему ты спрашиваешь?
– А ты не понимаешь? – с вызовом спросила Стоун.
– Наташа… Ты разговариваешь со мной так, будто я тебе изменил.
– А что, не так?
– Не так. Если уж говорить об этом, то скорее я тогда изменил Марине с тобой.
– Так ты любишь ее? – настаивала девушка.
Тимофей подумал.
– Не знаю, Наташа, – признался он. – Вот правда, не знаю. Когда я жил «на берегу», то верил, убежден был, что люблю. А теперь… Не знаю. Зачем тебе это, Наташ?..
– Я не спрашиваю, любишь ли ты меня…
– …Не надо.
– Но мне-то что делать?! – прорвало девушку. – Мне-то как жить? Как быть? Ну люблю я тебя, дурака, понимаешь? Люблю! И ничего не могу с собой поделать! И не хочу!
Сихали помрачнел:
– Ты поэтому все эти дни со мной не разговаривала?
– А то ты не знал… – устало вымолвила Наташа. Вспышка опустошила ее.
– Знал… Вернее, догадывался. Пойми, мне очень, очень приятно знать, что меня любит такая девушка, как ты. Это даже льстит моей прелюбодейской натуре… Вот, ты спрашиваешь, что тебе делать. А что делать мне? У меня была одна Марина, меня влекло к ней, а теперь появилась ты. И что мне, разорваться? Или ты хочешь, чтобы я жил с тобой одной?
– Хочу! – выпалила девушка. – Больше всего на свете я хочу этого!
– Без любви? – печально спросил Тимофей.
– Ты полюбишь! Потом…
– Без верности? – по-прежнему грустно продолжил Сихали.
Наталья угасла.
– Ладно… – пробормотала она. – Не обращай на меня внимания. Работай. Арманто, наверное, уже обыскался тебя… Пока.
– Пока…
Поздним вечером Стоун вышла на веранду, обращенную к океану. Плавучие базы уходили, расцвеченные огнями, и появлялось такое ощущение, будто окончен карнавал – угасло веселье, унялась толчея, утихли крики и смех. Только порванные маски разбросаны кругом, конфетти и серпантин. И темнота. И тишина. И пустота…