– Я уже подумывал об этом. Ежели от нас к северу держать, то милях в сорока стоит один батиполис, брошенный еще лет десять назад. Глубины там небольшие, метров по восемьсот. Лучше всего туда перебраться.
– Отлично. Ну, пошли, что ли? Наведем шороху! Мне бы только пару ласковых Зеллеру сказать – пусть ощутит неуют, а вы мне спину прикройте. Лады?
– О’кей, – кивнул Хейзел.
– Гляди, не помри… – проворчал сегундо.
– Не дождутся! – было ему ответом.
Сихали дошел до «Гранд-отеля», когда его окликнули. Это были трое головорезов Большого Зеллера – один рослый, здоровый, грубого вида малый, с двумя низко подвешенными на бедрах бластерами и в потертом комбезе, другой – тоже высокий, крупный плотный мужчина с квадратными плечами; третий, с желтым лицом и бесцветными глазами, носил бластер не в кобуре, а за поясом.
– Эй, ты! – рявкнул здоровый.
Браун даже головы не повернул.
– Стой, тебе говорят! – здоровяк нагнал его и встал на пути.
Холодная и бешеная ярость поднялась откуда-то из груди. Все, что раздражало Тимофея последние дни, весь тот ком паршивых подозрений и раздражающих странностей, все нелады с Натальей, вся его неприязнь к Большому Зеллеру сосредоточились сейчас на человеке, который загораживал ему дорогу, на его потной морде, на свистящем дыхании с запахом лука и водки.
Браун нанес удар ребром ладони под нос здоровому, добавил костяшками по горлу и тут же заехал «пяткой» ладони в подбородок. Противник, хлюпая соплями и кровью, рухнул, а Тимофей развернулся к остальным.
– Этот тип нарывается на грубость, Паха, – изрек квадратный.
– Он уже нарвался, Гошан, – ответил желтолицый.
Браун мог выдернуть бластер, но не стал – подоспели Юта с сегундо. Павел получил от Хейзела сильный удар в челюсть, и, пока приходил в себя, Тимофей пробил Георгию солнечное сплетение, заставив того согнуться, и врезал кулаком по шее, подставив колено. Гошан свалился, не издав ни звука. Боровиц подскочил к здоровому и, легко уклонившись от его кулака, схватил за руку и перебросил через бедро. Грузное тело описало дугу и, проломив перила, с грохотом упало на пластиковый настил веранды «Гранд-отеля». Народу прибавилось – человек десять вышло поглазеть на драку. Станислас скромно притулился к стене отеля, Юта Хейзел устроился на ступеньках веранды.
– Чего это ты тут развыступался? – спросил неласковый голос из толпы.
– Я никогда не нарываюсь, – ответил Тимофей весьма прохладным голосом. – Но если вам захочется подраться, то теперь вы знаете, к кому обратиться.
– Что здесь происходит? – Сквозь толпу к нему пробился Джадд Зеллер, покрасневший от гнева до такой степени, что это стало заметно даже при свете уличных фонарей.