— Бомба не бомба, — довольно промурлыкал он, — а гвоздь получится. Раздел сфер влияния между криминальным бизнесом и наукой — это свежачок. Слушай, Коля, а насчет ананасов на елке все точно? Не утка?
— Обижаете, — без обиды сказал Николай Александрович. — Я только что говорил с директором. И вот у меня свидетель преступления.
И он как рефери на боксерском ринге поднял руку Блинкова-младшего.
Коридор бывшей коммунальной квартиры был очень длинный. По пути к главному редактору Николай Александрович с Блинковым-младшим пролетели его, как сверхскоростной поезд ЭР-200 «Москва — Петербург». А обратно они чухали, как старушечья сумка на колесиках. Николай Александрович поговорил с каждым встречным. Одному он сказал: «Толстеешь!», другому: «Худеешь!», третьего спросил, когда он идет в отпуск, а четвертого — «Так ты уже вышел из отпуска?».
В редакции между тем начался переполох. Сначала на Николая Александровича с Блинковым-младшим налетел маленький чернявый человек. В руках у него была та самая газетная страница, на которой главный редактор перечеркнул самую большую статью.
— Ну ты мне подсуропил, Коля! — фальцетом выкрикнул чернявый. — И так мы сажаем три полосы, а тут еще ты!
— Да какая тебе разница, все равно же выбились из графика. А у меня свежак, — веско сказал Николай Александрович.
Чернявый покраснел, задохнулся и с полминуты не мог ничего произнести. Он мог только подпрыгивать на месте и сделал это раза три или четыре.
— Свежак будет всегда, всегда! — закричал он, когда к нему вернулся дар речи. — Так можно вообще не выпускать газету, вообще не выпускать! Вы будете носить свежак, носить свежак, носить свежак, а мы будем ломать полосы, ломать полосы, ломать полосы!
Нарисованная им самим картина показалась чернявому такой ужасной, что он ахнул и убежал.
— Не обращай внимания, — сказал Николай Александрович Блинкову-младшему. — Это секретариатчики. Им главное — вовремя сдать газету в типографию, и чтобы все было красиво. А нам главное — чтобы все было интересно.
Потом их догнал фотолаборант в замызганном синем халате. Он щурился на свету, потому что вышел из темной лаборатории.
— Посмотри, Александрыч, — сказал он, — тут контрольки от дудаковского репортажа. Может, что пойдет.
— Вот он посмотрит, — сказал Николай Александрович, передавая Блинкову-младшему отпечатанные на больших листах фотобумаги крохотные карточки. На каждом листе их было штук по тридцать, а всего больше ста. Блинков-младший нашел на карточках и Эдуарда Андреевича, и старшего Блинкова, и лысого Витю, который ехал на самоходном шасси по саду. Правда, сад был весенний, голый. Фотолаборант на это сказал: