— Что за безобразие! — рассердился Куприянов. — Словно маленькие дети. Я им скажу завтра же утром.
— Как утром? Они собираются идти сейчас.
— Сейчас? Ночью?..
— Я слышал, как Манаенко говорил, что вы ни за что не позволите, но что это необходимо сделать и лучше всего ночью. Их интересует, что это за металл.
— Возмутительно! — сказал Куприянов.
— Результат ненасытного любопытства ученых, — сказал Козловский. — Но я их понимаю. Куда вы? — спросил он, видя, что Куприянов повернул к лагерю.
— К ним, конечно!
— Не мешайте им, Михаил Михайлович. Из этого все равно ничего не выйдет. Вы забыли об охране.
— Ваша правда. Ну что ж! Это послужит им уроком. Пойдем в караульное помещение.
Дежурный офицер встал при входе начальника экспедиции и его спутников.
— Товарищ лейтенант, — обратился к нему Куприянов, — вы уверены, что никто не сможет пройти к кораблю через цепь?
— Безусловно, товарищ Куприянов.
— А что сделает часовой, если увидит, что кто-то хочет приблизиться к шару?
— Остановит и даст световой сигнал, — ответил лейтенант.
Он никак не мог догадаться, что послужило поводом к этому «экзамену», но считал себя обязанным отвечать на вопросы профессора.
— А часовой не пустит в ход оружие? — продолжал Куприянов.
— Нет, зачем же! Конечно, если его не послушаются…
— Не волнуйтесь, Михаил Михайлович! — сказал Козловский, увидя на лице Куприянова явное беспокойство — Они же не маленькие.
— Нет, нет! Лучше не допускать, Петр Аркадьевич, — обратился Куприянов к своему ассистенту, — сбегайте, голубчик, к ним в палатку и скажите, что я запрещаю. Слышите? Запрещаю! Категорически!
Через пять минут Широков вернулся. За это время Козловский рассказал лейтенанту, что они решили с целью проверки бдительности караула послать к кораблю трех человек.
Офицер молча усмехнулся.
— Аверина и Смирнова в палатке нет, — сказал Широков. — Манаенко не знает, где они находятся. Когда я передал ему ваш приказ, он ответил, что и не собирался ходить к кораблю. А те двое уже ушли.
Куприянов выбежал из палатки.
Луна скрылась, и кругом была непроглядная тьма. Профессор и его товарищи напряженно прислушивались, но кругом стояла ничем не возмущаемая тишина.
— Я никогда не прощу себе, что вовремя не удержал их, — сказал Куприянов.
— Ничего не случится, — успокоил его лейтенант, вышедший вслед за ними. — Их остановят, вот и все. Придется только постоять с поднятыми руками.
— Хотел бы я видеть эту картину, — засмеялся Штерн.
Прошло минут десять — и в стороне от дороги красной искрой замелькал огонек.
— Сигнал, товарищ лейтенант! — доложил часовой, стоявший у палатки.