— Эй, мерзавец, не трогай эту голову, она моя!
Тогда второй повернулся и тоже стукнул его кулаком, стараясь показать, что он сильнее, и заявил:
— Нет, эта голова — мое право и моя собственность, она в моих руках!
И тут они начали биться смертным боем, а выдохшись и все-таки оставшись в живых, решили: пусть их рассудит старший банщик.
Первый сказал:
— Эта голова принадлежит мне, ведь я израсходовал на нее глины целый кусок, намазал и лоб ему, и маковку, и висок!
Второй сказал:
— Нет, она принадлежит мне: тело, на котором она сидит, ведь я растирал и все суставы его разминал.
Тогда старший банщик потребовал:
— Приведите мне владельца головы, я спрошу его, кому из вас двоих она принадлежит.
Они пришли за мной и сказали:
— Ты должен быть свидетелем в нашем деле, возьми это на себя!
Волей или неволей пришлось мне пред ним предстать и за других ответ держать. Банщик обратился ко мне:
— Эй, человек, только правду ты должен говорить, только истину должен мне открыть. Скажи, кому из них принадлежит эта голова?
Я ответил:
— Да простит тебя Бог! Это моя голова, она всюду меня сопровождала, вместе со мною вокруг Священного Дома обход совершала[123], и я не сомневаюсь в том, что она принадлежит мне.
Он закричал:
— Молчи, болтун!
Потом обратился к спорщикам и сказал:
— Долго ли будете спорить вы из-за этой дурацкой головы?! Она пуста и ничтожна по сравнению с гневом Божьим и адским огнем! Допустим, что она и рядом тут не была и что мы никогда не видали того козла!
Говорит Иса ибн Хишам:
Я испугался и устыдился, одеться поторопился и поскорей ускользнуть решился. Дома я изругал слугу дурными словами и побил его кулаками, потом велел другому слуге:
— Приведи мне цирюльника, который избавит меня от этой тяжести на голове.
И он привел мне человека, стройного станом, лицом пригожего, на резную фигурку похожего. Я обрадовался ему, а цирюльник, войдя, сказал:
— Мир тебе! Из какого ты города?
Я ответил:
— Из Кума.
Он продолжал:
— Да приветствует тебя Бог! Ты пришел из страны благоденствия и процветания, из города людей сунны и согласия общины — да продлится ее преуспеяние[124]! Я как-то был там в месяц рамадан в соборной мечети, когда светильники уже зажигались и ночные молитвы читались. А тут вдруг Нил воды свои разлил и светильники чуть не утопил. Но Бог даровал мне сапоги, которые я надел влажными, но рукава у них не были вышитыми. И мальчик вернулся к своей матери, после того как я свершил вечернюю молитву и тень выпрямилась.
А каков был твой хаджж? Все ли ты выполнил предписания, какие требуются? И они закричали: «Чудо! Чудо!» Тут посмотрел я ввысь — как приятна война для людей, что посмотреть на нее собрались! Я увидел, что хариса находится в том же положении, и понял, что дело свершается по решению Бога и его предопределению. До каких же пор будет длиться эта тоска? Ни сегодня, ни завтра нет спасенья — то суббота, то воскресенье. Я не хочу затягивать споры — к чему эти разговоры?