— Найз, Найз!.. Ты там, внизу?.. Найз!!!.. — пронзительный девчоночий крик тревожно забился среди почти отвесных стен, и Фалько, прервавшись на полуслове, повернулся к захваченному колдуну спиной, задрал голову, засунул оба меча подмышку и приложил ладони рупором ко рту.
— Да здесь я, здесь!.. А что?..
— Мама тебя ищет!!!..
— М-м-м… — тихо поморщился как от зубной боли мальчишка. — Ну, как всегда…
— Может, дома случилось чего, Фалько? — озабоченно предположил, отряхиваясь, один из чудесным способом оживших ренегатов.
— Да знаю я ее "случилось"… — недовольно пробурчал мальчик. — То гусей с пруда пригони, то крупу перебери…
— Спроси, — сочувственно поглядел на приятеля Гавр, изображавший колдуна Симарона. — Может, не срочно.
Найз вздохнул, пожал плечами, но совету последовал.
— А что случилось-то, Фила? — прокричал в ладони Найз.
— Дяде Лимбе… совсем… плохо стало!.. — взлетел до самой высокой ноты и вдруг оборвался голос сестры.
Она не сказала самого страшного слова, но и невысказанное, оно материализовалось в мозгу Найза, распухло, набрякло тяжелым ужасом и запульсировало, словно живое.
Пока живое.
Дядя Лимба.
Умирает.
— Что?..
Деревянные мечи с тупым стуком упали на землю, заглушая слабый, почти беззвучный рваный выдох.
А голос девочки, уже набравшись сил, летал и звенел над застывшими в растерянности друзьями.
— Иди скорей! Мама говорит, тебе нужно к доктору сбегать, а потом, если чего пропишет, и денег на это хватит — то к аптекарю, а если нет — то к бабке-шепталке, она меньше берет, хоть и пользы нету!..
— Нет… нет… не может быть… ему же еще вчера было совсем почти хорошо, он ведь даже вставал сам!.. Он не может… — повторял растеряно, снова и снова, как заклинание, Найз, словно суеверный крестьянин с южных окраин Эрегора, верящий, что если о худом не говорить, то оно не может и случиться.
— Он в горячке свалился час назад, без памяти, и всё тебя зовет! Ну, как ты себя называешь, то есть. Фалько, кричит, Фалько, ты где, вернись, Фалько…
На ощупь Найз быстро подобрал мечи, выстроганные ему когда-то стариком. Торопливо, тыча наугад, попытался засунуть их в ножны за спиной — тоже сделанные дядей Лимбой, крест-накрест, как у Фалько — не попал, нетерпеливо мотнул головой, стиснул их в левой руке, окинул быстрым взглядом почти невидимую тропинку, ведущую вверх, на край выработки, и помчался по ней с такой скоростью, будто от этого зависела жизнь не только их соседа, но и всего Песчаного поселка, и города, и даже королевства.
Дядя Лимба умирает…
Да кто такой был этот старик Лимба, спрашивали друг друга его соседи, и сами же отвечали на свой вопрос, хотя всем известно, что на риторические вопросы ответов не бывает.