Идти куда-либо у него больше не было ни сил, ни желания.
Если за целый день каторжной работы можно было получить только четыре башни и ни медяком больше, с этим ничего не смог бы поделать даже сам Фалько…
— Эй, малый! — донесся нетерпеливый оклик откуда-то свыше.
Найз сконфуженно поднял голову, ожидая увидеть то ли ангелов небесных, то ли великана, но вместо этого перед его глазами предстал роскошно одетый по вычурной чужеземной моде дворянин лет тридцати, с замысловато подстриженной черной бородкой, короткими щегольскими усиками и холодными синими глазами. Восседал он с видом заоблачного небожителя на тонконогом гнедом жеребце с короткой лоснящейся шерстью.
Затерявшись в невеселых размышлениях, Найз, должно быть, не услышал стука копыт.
Но и иностранец чувствовал себя в Ласточкиной Горке явно неуютно.
Прежде, чем спешиться, он оглянулся пару раз — через плечо и полностью повернув коня — будто готовый при первом же признаке неведомой опасности пришпорить своего скакуна и унестись, сломя голову, к ближайшей границе.
Загороженные покосившимися ставнями окна заброшенных домов напротив аптеки и давно заколоченные двери близлежащих лавок тоже удостоились его пристального настороженного внимания.
Трое безобидных прохожих нервно шарахнулись и перешли на другую сторону улицы под сверлящим взглядом подозрительного дворянина.
Пегая трехногая собака, не спеша ковылявшая по своим делам, только глянув на него, поджала хвост и значительно ускорила шаг.
Больше никого и ничего вокруг не было.
— Вроде, все спокойно… — наконец, оставшись довольным результатом осмотра, пробормотал франт едва слышно себе под нос и снова воззрился на Найза. — Подержи коня, оборванец, пока я зайду в эту лавку по делу.
— Пять тигров, — даже не успев изумиться собственному нахальству, выпалил Найз.
Щеголь походя кивнул — то ли соглашаясь, то ли уворачиваясь от одуревшего от зноя и потерявшего ориентацию толстого жука, в последний раз оглянулся, стремительно взбежал по истертым каменным ступенькам и проворно захлопнул за собой дверь.
Поддавшись тревожному настроению иноземца, Найз тоже настороженно оглянулся по сторонам, пытаясь угадать, какую угрозу тот ожидал встретить здесь, на улочке настолько сонной и тихой, что сюда не залетали даже мухи. Но, как ни приглядывался, никого, кроме одинокого прохожего в старой бесформенной шляпе и залатанном легком плаще поверх сутулой спины — по виду то ли приказчика из бедной лавки, то ли обнищавшего мастерового — не заметил.
И тогда, наконец, с восхищением, обожанием и чистой совестью посвятил все свое внимание коню.