Плоско звякнув корявым коровьим колокольчиком, дверь аптеки с сухим стуком закрылась за Найзом.
Не разбирая дороги, словно в полусне, Найз брел по раскаленной полуденным зноем полупустынной улице, сквозь редких прохожих и дрожащее марево, поднимавшееся от готового расплавиться и закипеть булыжника.
Пять тигров — это очень много.
Пять тигров — это целое состояние.
Даже два тигра — это громадные деньги.
А пять тигров…
Столько не заработать.
Столько не выпросить.
Столько не украсть.
Обжигающая волна стыда, словно кипятком, плеснула ему в лицо, и он сбился с шага, споткнулся и остановился.
Фалько никогда бы не стал ни попрошайничать, ни воровать.
И тут же другая мысль заставила его упрямо сжать губы и кулаки.
Фалько никогда бы не позволил умереть своему другу из-за того, что у него не было каких-то дурацких пяти тигров.
Значит, надо попробовать заработать.
К восьми часам вечера к активу Найза прибавилось десять мозолей, шесть заноз, пять синяков, два ожога и четыре медяка.
Сколько еще оставалось хотя бы до двух тигров — думать отчаянно не хотелось: головная боль была хоть и всего одна, но зато огромная, пульсирующая и отупляющая. День тяжелой работы с непокрытой головой под палящим солнцем не прошел даром.
Едва переступая ногами, натертыми и обожженными о горячие, как свежеиспеченные кирпичи, булыжники мостовой, Найз еле доплелся до знакомой лавки аптекаря.
Хозяин за красной полированной стойкой оторвался от медитативного созерцания пламени горелки и устремил на вошедшего сладкий подобострастный взгляд, при виде мальчика моментально сменившийся разочарованием и неприязнью.
— Деньги принес? — чтобы покончить с назойливым клиентом, сразу выпалил он.
— Да… То есть, у меня только шесть башен… Но я хочу сказать, что я заработаю и принесу потом, честное слово, принесу! Я буду искать работу каждый день, с утра до ночи, я ведь сегодня нашел, я доски разгружал, и картошку в кабаке чистил, я распла…
— Пошел вон!!! — свирепо рявкнул толстяк, грохнув кулаками по стойке, и мальчик от неожиданности подпрыгнул и прикусил язык. — Ты своей рваниной и грязью мне всех покупателей распугиваешь! Убирайся, и без денег больше не показывайся! Я нищим не подаю!
Ах, так!..
Нищим!..
Вот как!..
Фалько бы сейчас выволок этого зарвавшегося хама из-за стойки и проучил его так, что тот до конца жизни обращался бы к последнему попрошайке только на "вы" и снимал при этом шляпу!
Найз же, понурив чернявую голову, лишь молча развернулся, вышел в вечернюю липкую жару, утомленно опустился на обжигающие ступеньки крыльца и уронил голову на колени.