— За «вперед» 76 голосов, за «назад» 78 голосов, — говорит Красная.
— Что же? Поровну, — говорит Колька.
— Ну, так что же?
Колькина компания вносит предложение:
— Голоса разделились. А может быть, мы правы. Пускай колонна идет к городу, а нас отправьте на разведку. Нас вот пять человек, мы проберемся в Казбек, там узнаем все подробно. Где вы будете ночевать?
— Наверно, у деревни Чми — двадцать пятый километр.
— Мы к ночи вас нагоним. Если окажется, что в Пассанауре ничего страшного нет, вся коммуна пойдет снова в Тифлис.
Кое-кто протестует: до Чми нужно пройти двадцать пять километров… Давайте здесь ожидать разведку.
Я на это не согласился. Все равно из разведки ничего не выйдет, даром потеряем день. Есть постановление, и кончено. Можете идти в разведку, мы вас ожидаем у Чмми.
Колька с компанией быстро собрались, взяли у меня несколько рублей и побежали к прорыву.
Через час после обеда мы двинулись на север. Еще через час последние клочки подавленного настроения слетели с коммунаров, и они снова засмеялись, завозились, запрыгали.
Солнце заходило, когда мы в строю с музыкой подходили к деревне Чми. При входе в деревню небольшая площадка и немного повыше ключ. Здесь расположились на ночлег: распределили площадку между взводами, расставили корзинки, разостлали одеяла. Загорелось пять костров, каждый взвод варил на ужин яйца и чай. Пацаны верхом поскакали поить лошадей.
Все жители деревни сошлись к нашему лагерю. В деревне Чми большинство русских, между ними оказался и дорожный техник. Он подтвердил сведения о пассанаурской катастрофе и сказал, что идти на Тифлис ни в каком случае нельзя и что Военно-Грузинскую дорогу придется закрыть месяца на два.
Уже отдали рапорты командиры и проиграли «спать», когда вернулись наши разведчики из Казбека с опущенными носами:
— Такое делается в Казбеке!.. Народу тысячи, вертаются все. Идти нельзя — это правильно…
С первых проходящим грузовиком ремонтной организации Дидоренко уехал во Владикавказ. Завтра он должен устроить вагоны и возвратиться к нам.
Утром на другой день коммунары занялись приведением в порядок своих корзин, стиркой носовых платков и полотенец. Часть полезла на горы.
Левшаков вызвал охотников перебирать яйца — из ящиков шел сильный запах. Охотников набралось человек двадцать.
На лужайке в сторонке настоящий хоровод. Каждое яйцо идет по кругу, его рассматривают на свет, пробуют на нюх и определяют, куда оно годится. Совершенно исправные укладываются в чистый ящик и пересыпаются опилками, совсем плохие отбрасываются в другой ящик… Свежие, но разбитые сливаются в кружки, таких кружек стоит на горбике целая линия.