— Мы — как в зверинце, — говорят коммунары.
По углам сада стали часовые.
Следующий день весь истратили на телефонные разговоры. Только к пяти часам добились толку. Телефонограмма из Грозного гласила, что три вагона прицепят для нас к поезду, который пойдет через Беслан в девять часов вечера, — к поезду N 72.
Я заплатил в кассе за 156 билетов до Тифлиса 4037 рублей.
Беслан — станция на линии Ростов — Баку, а от Беслана к Владикавказу — ветка в двадцать один километр. До Беслана нам нужно дотащиться дачным поездом. Это целая история. Снова грузимся в вагоны, а в Беслане снова выгружаемся. Станция Беслан забита пассажирами, всех согнала сюда Арагва своим истерическим припадком.
Уже темно. Нашли отдельную площадку, на которой еле-еле можем поместиться стоя. Но коммунары умеют очень быстро навести порядок. Через пять минут уже можно жить: у каждого взвода некоторое подобие квартиры, ящики изображают квартирный уют, корзинки сложены правильными стопочками, коммунары беседуют, улыбаются, что-то рассматривают и совершенно спокойны. Хозкомиссия в углу раздает ужин. Дидоренко приносит потрясающее известие.
В телефонограмме Грозного была ошибка: три вагона для коммунаров были прицеплены к поезду N 42, который прошел два часа назад, а к поезду N 72 никаких вагонов не прицеплено, и поезд идет переполненный…
— Так…
Надо все-таки садиться…
Никто не верит такой возможности.
Начальник станции в панике. Он может дать телеграмму в Минеральные воды, чтобы для нас освободили один вагон, а остальным придется следующим поездом.
— А когда следующий поезд?
— Завтра утром. Но он тоже будет переполненный…
Если бы не бесчисленное количество наших вещей, если бы не оркестр, если бы не тяжелые ящики…
Командиры взводов высказываются единодушно: разделяться нам нельзя, надо всем вместе ехать.
— Сядем, только нужно, чтобы не было паники.
— А долго стоит поезд?
— Десять минут.
Собираем всех. Я говорю коммунарам:
— Товарищи, нам нужно сесть в переполненный поезд в течение десяти минут. С этого момента никаких разговоров, никакого галдежа. Слушать только команду. Никаких движений без команды. Считайте себя, как будто вы в бою.
— Есть! кричит все собрание.
На темном перроне все забито людьми, сундуками, чемоданами, мешками. Я вывожу взвод за взводом и выстраиваю коммуну в одну шеренгу по всему краю перрона. Возле каждого коммунара — корзинка, а кроме того, ящик, или труба, или сверток. Публика начало было ворчать, но наша суровая решимость и на нее произвела впечатление. Она состояла почти исключительно из туристов, а это народ настолько культурный, что не будет драться с коммунарами. По всему фронту начинаются знакомства и разговоры.