Попросил официанта вызвать такси и через несколько минут вышел из машины у дома 77 на Швейгордской улице. Дом был старой постройки, кирпичный, недавно отреставрированный. Посмотрев на доску с фамилиями жильцов, Фредрик выяснил, что С. Хауг живет на третьем этаже. Дверь в подъезд была открыта, он вошел и поднялся по лестнице.
Дверь квартиры фрёкен Хауг украшали расписанные золотом и красной краской рейки, фамилия была написана готическим шрифтом.
Он позвонил.
Не услышал ничьих шагов. Приложил ухо к двери — ни звука. Снова позвонил, долго не отпуская кнопку. Тишина. Удрученно пожал плечами. Выходит, ее нет дома. Тем не менее он продолжал стоять, тихо прислушиваясь.
Где-то внизу хлопнула дверь. Послышался сердитый женский голос, детский плач.
Он легонько нажал ладонью на дверь.
Она беззвучно отворилась.
Он удивленно посмотрел на открытую дверь. Вход открыт? Фредрика Дрюма не надо было дважды приглашать. Он юркнул в коридор и закрыл за собой дверь.
Его ноздри затрепетали от мягкого сладкого запаха. Камфора? Сандаловое дерево? Нет, тогда уж скорее высушенные листья плауна, Ликоподиум. Напоминающие запахом перестоялое бургундское.
Он быстро осмотрелся. Коридор был заставлен книжными полками, вешалками и зеркалами, искажающими перспективу, так что он тут же натолкнулся на стоячую вешалку и уронил ее на себя. Освободился от голубого халатика с драконами, и сердце его сжалось от тревоги.
Невидимка Фредрик, сказал он себе, быстренько все проверь и уноси ноги. Он вошел в гостиную.
В глубоком кресле посреди комнаты лицом к нему сидела женщина. Сидела неподвижно, откинувшись на спинку кресла. Но оранжевые волосы по-прежнему напоминали пылающий костер, и на подбородке сверкал кристалл. Глаза удивленно смотрели на потолок, не следуя за вращением висящей над ней бабочки.
Фредрик сразу узнал ее. Дикке, вожак хяппи. Мертвая.
Он, не дыша, подкрался к ней.
Не стал прикасаться к телу руками.
Увидел красное пятнышко на правом виске. Капелька крови величиной с булавочную головку. На левой щеке возле носа такая же крохотная капля. И еще две на шее.
Как будто поры сами раскрылись, выпуская кровь.
В комнате царил сплошной хаос. Мебель опрокинута, на полу — разбитые вдребезги вазы, всюду разбросаны книги. Драка. И, судя по всему, яростная. Но Дикке безмятежно сидела в кресле — мертвая, без видимых признаков насилия.
Только четыре капельки крови.
У Фредрика зашевелились волосы на голове. Тревога прибывала. Ему стало страшно. Давно уже он не испытывал такого страха. В смерти этой молодой женщины было что-то нереальное. Невозможное. От чего Фредрика словно обдало ледяной водой, чья-то рука будто легла на сердце, грозя в любую минуту сдавить его.