Пол удивился, — с такой горечью она говорила. У него дома Энни, похоже, только радовалась, что она девушка. Меньше ответственности, беззаботней. Ее вполне устраивало, что она не мужчина. А Мириам яростно об этом жалеет. И при всем этом ненавидит мужчин.
— Но это ж все равно — что быть мужчиной, что женщиной, — нахмурился Пол неодобрительно.
— Ха! Разве? Мужчинам дано все.
— По-моему, женщины должны быть довольны, что они женщины, а мужчины — что они мужчины, — сказал Пол.
— Нет! — Мириам покачала головой, — нет! Все дано мужчинам.
— Но чего ты хочешь? — спросил он.
— Хочу учиться. Почему должно быть так, что я ничего не знаю?
— Что? Скажем, математику или французский?
— А почему мне нельзя знать математику? Да! — воскликнула она, глаза ее стали еще огромнее, в них вспыхнул вызов.
— Ну, ты можешь узнать столько, сколько знаю я, — сказал Пол. — Если хочешь, я тебя научу.
Глаза у нее раскрылись еще шире. Какой из него учитель?!
— Согласна? — спросил он.
Она опустила голову, в раздумье пососала палец.
— Д-да, — нерешительно ответила она.
По обыкновению, он и об этом рассказал матери.
— Я хочу учить Мириам алгебре, — сказал он.
— Что ж, надеюсь, ей это пойдет на пользу, — ответила миссис Морел.
Когда в понедельник вечером он пришел на ферму, сгущались сумерки. Мириам как раз подметала кухню и в эту минуту опустилась на колени перед очагом. Все ушли, она была дома одна. Она обернулась к Полу, вспыхнула, темные глаза блестели, прекрасные волосы упали на лицо.
— Привет! — мягко, певуче сказала она. — Я знала, что это ты.
— Откуда?
— Я знаю твои шаги. Никто не ступает так быстро и твердо.
Пол со вздохом сел.
— Алгеброй готова заняться? — спросил он, доставая из кармана небольшую книжку.
— Но…
Он почувствовал, что она отступает.
— Ты сказала, что хочешь, — упорствовал он.
— Прямо… прямо нынче вечером? — с запинкой спросила Мириам.
— Но я нарочно для этого пришел. И если ты хочешь учить алгебру, надо же когда-нибудь начать.
Она собрала золу в совок, посмотрела на Пола, опасливо засмеялась.
— Да, но прямо нынче! Понимаешь, я этого не ждала.
— О Господи! Кончай с золой и приходи.
Он вышел и сел на каменную скамью на задворках, где проветривались наклонно поставленные большие бидоны для молока. Мужчины были в коровниках. Слышалось, как тоненько звенят, падая в ведра, струйки молока. Вскоре вышла Мириам с большими зеленоватыми яблоками.
— Такие ты любишь, — сказала она.
Пол откусил кусочек.
— Садись, — сказал он с набитым ртом.
Мириам была близорука и заглядывала ему через плечо. Пола это раздражало. И он сразу отдал ей книгу.