И вдруг Мириам осознала, что она одна на незнакомой дороге, и заторопилась. За поворотом она увидела Пола; он склонился над чем-то в сосредоточенном, упорном, терпеливом и, кажется, безнадежном раздумье. Мириам замешкалась, присматриваясь.
Пол все стоял посреди дороги, чем-то поглощенный. Позади него яркий солнечный луч, прорезавший обесцвеченный серый вечер, казалось, выхватил его темный силуэт. Он стоял гибкий и собранный, и заходящее солнце словно подарило его ей. Острой болью поразило Мириам внезапное прозрение — ей суждено его полюбить. И она постигла его, постигла в нем редкое богатство, постигла его одиночество. Трепеща, будто при некоем «благовещении», она медленно пошла к нему.
Он наконец поднял глаза.
— Как? — воскликнул он с благодарностью, — ты меня ждала!
В глазах его залегла глубокая тень.
— Что случилось? — спросила она.
— Вот, пружина сломана, — и он показал, где поврежден его зонтик.
Мгновенно, пристыженная, она поняла, что зонтик сломал не он, виноват ее брат Джеффри.
— Это ведь просто старый зонтик, правда? — спросила она.
Странно, почему он, который обычно не расстраивался из-за пустяков, делает сейчас из мухи слона.
— Но это был зонтик Уильяма, и мама непременно узнает, — негромко сказал он, все еще терпеливо стараясь починить зонтик.
Его слова пронзили Мириам. Да, значит, правильно она его понимает! Она посмотрела на него. Но ощутила его сдержанность и не посмела его утешать, не решилась даже мягко заговорить.
— Пойдем, — сказал Пол. — Ничего у меня не получается. — И они молча пошли по дороге.
В тот же вечер они прогуливались под деревьями у Нижнего луга. Пол заговорил лихорадочно, будто пытался убедить самого себя.
— Знаешь, — с трудом произнес он, — если любишь кого-то, то и он любит.
— Да, — отвечала Мириам. — Так мне мама говорила, когда я была маленькая: «Любовь порождает любовь».
— Вот и по-моему, что-то в этом роде непременно должно быть.
— Надеюсь, — сказала она. — Ведь если не так, любовь могла бы стать просто пыткой.
— Да, но так и есть… по крайней мере для большинства людей, — сказал Пол.
И Мириам, подумав, что он успокоился, почувствовала свою силу. Ту неожиданную встречу с ним на дороге она всегда считала откровением. А этот разговор запечатлелся в ее душе слово в слово, точно некий закон.
Теперь она была за него и для него. Когда примерно в эту пору он задел честь семейства Ливерсов какими-то высокомерно-обидными словами, она вступилась за него, уверенная, что он прав. И в эту пору ей снились про него сны, живые, незабываемые. Позднее сны эти повторились, но стали психологически утонченней.