— Нет! — со смехом ответила Мириам.
Он распрямился. Стоял к ней спиной. Она положила руки ему на бока и быстро провела сверху вниз.
— Какой ты большой! — сказала она.
Пол засмеялся, что-то в ее голосе его покоробило, но под ее руками огненная волна взмыла у него в крови. Казалось, это начало в нем ей невдомек. Словно он неодушевленный предмет. Всегда ей невдомек, что он мужчина.
Он включил велосипедный фонарик, приподнял и с силой опустил машину на пол сарая, проверяя, крепки ли шины, и застегнул куртку.
— Все в порядке! — сказал он.
Мириам попробовала тормоза, зная, что они неисправны.
— Тебе их починили? — спросила она.
— Нет!
— Но почему же?
— Задний еще немного действует.
— Но ведь это опасно.
— Можно затормозить пальцем ноги.
— Хорошо бы ты отдал их в починку, — пробормотала она.
— Не беспокойся… приходи завтра к чаю, вместе с Эдгаром.
— Прийти?
— Ну да… часа в четыре. Я выйду вам навстречу.
— Хорошо.
Она была довольна. По темному двору они прошли к воротам. Пол глянул на дом через незавешенные окна кухни, в теплом свете увидел головы мистера и миссис Ливерс. Таким уютом повеяло. А впереди дорога меж сосен черным-черна.
— До завтра, — сказал он и вскочил на велосипед.
— Поосторожней, ладно? — взмолилась Мириам.
— Ладно.
Голос его уже донесся из темноты. Мириам постояла, следя за лучом его фонарика, что стремительно исчезал во мраке, укрывавшем землю. И медленно-медленно пошла к дому. Над лесом катил Орион, позади едва видный мелькал его пес. Весь мир вокруг был полон тьмы и тишины, лишь слышалось, как в стойлах дышит скот. Мириам истово помолилась — пусть сегодня ночью с Полом ничего не случится. Часто, расставшись с ним, она не спала, тревожилась, не зная, добрался ли он домой в целости и сохранности.
Он съезжал на велосипеде с холмов. По скользкой от грязи дороге приходилось пускать машину своим ходом. Приятно было, когда велосипед катится со второго, более крутого склона, «Давай-давай!» — сказал он. Это было небезопасно, ведь во тьме у подножья холма крутой поворот, да еще пивные фургоны с пьяными, уснувшими возчиками. Казалось, велосипед падает под ним, и любо ему было. Безрассудством мужчина мстит своей женщине. Чувствует, что его не ценят, вот и рискует погубить себя, лишь бы вконец ее обездолить.
Он несся вперед и вперед, и звезды над озером, серебро на черни, казалось, скачут, будто кузнечики. Потом начался длинный подъем к дому.
— Смотри, мама! — сказал он и бросил ей на стол ягоды и листья.
Мать только хмыкнула, посмотрела на них и опять отвернулась. Она сидела одна и, как всегда, читала.