– Полно, успокойся, – прервал ее отец.
– Нет, слушай. – Он наклонился ко мне. – Почему ты не хочешь носить моего подарка? – тихо спросил он, – попробуй. – В руках его было ожерелье с головою змеи. Он надел его на меня, целуя в губы, – при этих словах мать вытерла рот, – губы были холодные, точно лягушки, и от него скверно пахло: гнилью, сыростью… Вместо ожерелья на моей шее висела змея, которая тотчас же меня и укусила…
– Тут я потеряла сознание и ничего не помню… – закончила мать.
– Где же змея, мама? – не вытерпел я. Тотчас же две, хорошо знакомые руки, подхватили меня и быстро унесли из комнаты.
– Где это видано, бегать ночью босиком, – ворчала Катерина.
– Да где же змея, няня? – не унимался я.
– Какая змея там, барыня видела сон и закричала.
– А кровь на кофте, ведь я видел кровь?
– Ну, это не знаю. Надо спросить доктора. Да спи ты, спи, – ворчала няня, укрывая меня.
На другое утро солнце так ярко светило в нашу комнату, Люси так звонко смеялась и болтала, что я совершенно забыл и о ночном страхе и о змее.
Когда мы были готовы, Катерина, как всегда, повела нас здороваться с родителями. При входе в столовую она просила нас не очень шуметь, так как мамаша не совсем здорова.
На кушетке, обложенная подушками, полулежала наша мать. Даже мой детский взгляд заметил, как она побледнела и осунулась за ночь.
Почти не обратив на нас внимания, она обратилась к лакею:
– Где же Нетти, почему вы не приведете ее сюда? Вот уже полчаса, как я ее жду.
– Нетти нет дома, – отвечал заикаясь лакей, – все утро мы ищем ее и не знаем, куда она делась.
– Но где же она, что это значит? – волновалась мать.
Лакей молчал.
– Разыщите, узнайте, кто видел ее последним, – распорядилась мать.
Лакей вышел.
Отсутствие собаки удивило и меня; я так привык ее видеть у ног матери, но все же судьба змеи интересовала меня больше, и, с несдержанностью избалованного ребенка, я спросил:
– Мама, ты нашла змею?
В ту же минуту отец сердито дернул меня за руку и прошептал: «Молчи».
С недоумением я посмотрел на него и на мать. Брови отца были грозно сдвинуты, а мать с легким стоном откинулась на подушки.
Прежде чем я опомнился, отец спокойным тоном спросил меня, не хочу ли я верхом съездить в деревню, что давно было уже мне обещано.
Удовольствие верховой поездки заслонило все. С криком радости я бросился на шею отца.
– Прикажи оседлать тебе «Каряго» и пусть едет провожать Петро. Когда лошади будут готовы, зайдите сказать, я дам Петро поручение.
– Да, только поезжай осторожно, не скачи особенно под гору, – кончил отец.
Через час мы уже выезжали из ворот замка. Пропуская нас, привратник просил Петро узнать, нет ли в деревне Нетти.