Несколько моих картин были выставлены в Доме печати на Фонтанке вместе с работами других членов общества "Круг художников".
Мои картины, написанные в типично круговской, несколько эскизной манере, были приобретены саратовским и казанским музеями. Я рассчитывал, что они окажутся в экспозиции, но они сразу и, кажется, навсегда попали в запасник.
Запасник... Это слово я потом много раз слышал от Коли. Он вкладывал в него особый абсолютный смысл, подобный тому метафизическому смыслу, на который намекал великий Данте, рассказывая бесчисленным поколениям о своем удивительном путешествии.
Путешествие Коли тоже стоило рассказа. Но Коля не любил быть смешным. А безжалостная Офелия, удовлетворяя Колину безмерную любознательность, то и дело ставила его в смешное и жалкое положение.
Правда, Коля проговорился, что в следующее путешествие она обещала превратить его в какого-нибудь гения далекого прошлого или столь же далекого будущего, если она, конечно, не разучится орудовать временем-пространством, вечно торча на этой дурацкой кухне и судача с соседками по лестнице о том, какое масло полезнее - подсолнечное или новинка из кедровых орехов?
- А что, если она превратит вас в Шекспира?
- Не хочу, - ответил Коля.
- В Бальзака?
- Не хочу.
- В Гегеля?
- С какой стати. Он же идеалист.
- В Леонардо да Винчи?
- Подумаю.
Тут даже я не выдержал.
- Вас избаловали, Коля. Из вас сделали... - Я не договорил, что сделали из Коли. В комнату вошла Офелия.
Она вошла, внеся вместе с собой свое многослойное бытие богини, которая сейчас вынуждена заниматься домашним хозяйством, обслуживая своего мужа-аспиранта, экономя каждую копейку и торча на кухне, где только что кто-то перекрутил водопроводный кран и где перегорела электрическая лампочка.
Она вошла и сразу же остановилась, увидев меня. На ее лице появилось выражение досады и недоумения. Она смотрела на меня с таким видом, словно я пришел требовать от нее, чтобы она немедленно вернула меня в XXII век, где меня ждал мой наставник электронный Спиноза и цитологи, чьей обязанностью было немедленно приобщить меня к вечности.
- Это ты? - спросила она.
- Это я, - ответил я на ее бестактный вопрос.
- Ты еще здесь?
- А где же я еще могу быть? Я попал в этот век с твоей помощью.
- И ты не жалеешь об этом?
Она разговаривала со мной таким тоном, словно мы только что познакомились.
- А ты знаешь, где мы с Колей были?
- Знаю, - сказали.
- Откуда тебе это известно?
- Во-первых, я выписываю журнал "Вокруг света". А во-вторых...
Коля подмигнул мне. Его правый глаз вдруг закрылся и открылся снова, предупреждая меня, что я должен молчать.