Расталкивая толпящихся, я кинулся из зала.
В раздевалке гардеробщик, солидный, как все гардеробщики, подал мне пальто и спросил:
- Что за скандал? Кто-то кричал "убили"! Кого убили?
- Убийца - это я, - ответил я и протянул ему мелочь на чай.
Он взял деньги, положил в карман, с достоинством поблагодарил, сентенциозно заметил:
- На белом свете все может быть. До свиданья.
- До свиданья.
Мои ноги несли меня прочь от чуда. Сначала ноги, а потом извозчичья кляча. Было комично, что я пытался убежать от своей славы на извозчике.
Я затаился в своей комнате. Но спрятаться мне не удалось. Меня настиг корреспондент "Бытовой газеты" в тот самый момент, когда я занимался бытом - стирал в мыльном тазу заношенные носки.
- Я никого не убил, - сказал я корреспонденту. - Зачем вы преследуете меня?
- Вы создали гениальную вещь, - перебил меня корреспондент. - Нечто неслыханное. Шедевр. Расскажите, как вы работали над своим шедевром?
Он достал блокнот и вытащил из кармана стило. С раскрытым от любопытства ртом он сел на стул и навострил уши.
В эту минуту в углу за шкафом стала скрестись мышь. Она явно спешила мне на помощь.
- У кого вы учились? - спросил корреспондент.
- У случая.
- У случая нельзя учиться.
- Почему?
- Случай это всегда случай, не больше. Случай - дурак. Он ничему не может научить.
- Смотря какой случай, - возразил я.
- Вы хотите поразить меня оригинальностью?
- Допустим.
- Вы имеете на это полное право, - разрешил корреспондент. - Вы создали шедевр.
- Не люблю я этого слова, - сказал я. - Оно чем-то напоминает мне жирное пирожное. Меня тошнит от жирных сластей.
- Испорченный желудок? - спросил корреспондент.
- Как у всякого кандидата в гении, - ответил я.
- Вы не кандидат. Вас без кандидатского стажа сразу зачислили в гении.
- Откуда вы это знаете?
- Знаю. Все искусствоведы и критики говорят в один голос. Я был на вернисаже. Я видел, что там творилось.
- Искусствоведы часто ошибаются. И тогда их поправляет время. Боюсь, что они ошиблись и в этот раз. Но время их поправит.
- Допустим, они немножко преувеличили, - согласился корреспондент. - Допустим, это не шедевр. Но все равно это замечательная картина. Расскажите, как вы над ней работали?
- Я сделал эскиз. Довольно неважный эскиз. И потом о нем забыл. Однажды утром я проснулся. Взглянул на эскиз. А эскиз превратился в картину.
- Как это вдруг превратился?
- Не знаю.
- А кто знает?
- Чудо.
- Чудеса отменены, - сказал корреспондент.
- Кто и когда их отменил?
- Их отменил век. Наука. Я понимаю, вы не хотите пустить меня в свое тайное тайных, в свою творческую лабораторию. Я где-то читал, что Чехов и Ибсен не любили рассказывать о своей работе.