Усатый, тихо охнув, рукавом смахнул выступившие на глаза слезы. Я взял его за шиворот, наклонился ниже и спросил, глядя в глаза:
— Кто я такой?
Стоящие рядом солдаты, услышав мои слова, удивленно посмотрели на нас, от дверей кабины оглянулся Влас.
— Управитель, — сказал парень. — Хозяин Херсон-Града.
Я всмотрелся в него. Искренность и удивление на лице были неподдельными. И еще что-то было в глазах парня, только непонятно, что именно.
— Ладно, — проворчал я. — Твое имя?
— Авдей, — говорил он не слишком приветливо.
— Ты не похож на солдата, Авдей. И одет иначе.
Он покосился на Власа.
— Я следопыт из Большого дома.
— Рана у тебя неглубокая, но рваная, кровь долго течь будет. Перетяни чем-нибудь.
— Перетяну, — буркнул он мне в спину, когда я шагнул к окну.
Только теперь я понял, что еще пряталось в его глазах — ненависть. Или что-то очень близкое к этому чувству.
Два наемных солдата освободили место возле окна, и я выглянул, взявшись за прутья. Склон горы Крым остался позади, Черная речка исчезла из виду. Термоплан летел над развалинами домов — больших и маленьких, высоких и приземистых, многоэтажных коробок из серого бетона и деревянных развалюх. Последних, впрочем, было немного, в основном они сгнили или сгорели, оставив темные пятна пожарищ. Когда-то на этом месте стоял огромный город — хотя до Погибели он может и не считался таким уж огромным, — а теперь были только занесенные песком, заросшие бурьяном руины да изломанные пласты ноздреватого серого покрытия. Асфальт, вспомнил я. Оно называется асфальтом, предки закатывали в него дороги.
Между зарослями, горами земли, щебня и кусков асфальта за «Каботажником» спешил отряд из десятка одетых в меха людей верхом на приземистых ящерах. Над кочевниками то и дело взлетали дымные облачка, и каждый раз сквозь шум ветра доносились хлопки.
— Почему их называют мутантами? — громко спросил я, не оборачиваясь.
— Потому что кочевые, — ответил сзади Авдей. — Они там и люди, и мутанты, все разом живут. Звери они, дикари.
— Тихо ты! — гаркнул Влас. — Мамаша управителя забыл, что ли, откуда?
Я обернулся — Авдей исподлобья глядел на меня. Он по-прежнему сидел на лавке, склонившийся над ним омеговец лоскутом ткани перетягивал ему плечо. Я собрался спросить, что там с моей мамашей, когда из рубки спиной вперед вылетел Чак. Едва не упав, натолкнулся на лавку, с размаху уселся на нее, вскочил и завопил в лицо вышедшей следом Мире:
— Я две монеты отработал! Я блондина вашего спас! Вот этого вот, этого самого! — он ткнул в меня пальцем. — Старшого вашего! Если б не я, он бы с водопада того — тю-тю, рыбкой вниз и с концами! Но от кочевых вас увозить я не нанимался…