Внизу плеснулась вода, что-то прошуршало в кустах. Мы застыли, сжимая друг друга — он держал меня за горло, я его за волосы и запястье. Шуршание смолкло, булькнуло, будто в воду упал камешек. Подул ветер, зашелестели заросли.
Отпустив руку следопыта, я вытащил из ножен кинжал и ткнул Авдея под нижнее ребро — не слишком сильно, но так, чтобы проколоть плотную ткань комбеза.
Он отцепился от моей шеи, всхлипнув, скрючился на склоне, накрыл голову руками и поджал ноги, будто пытаясь защититься от этого жестокого мира и от меня.
— Не помню, что там с твоим отцом было, — тихо сказал я. — Теперь не до того, понимаешь? Отомстишь мне позже, если сможешь, а сейчас надо выбираться отсюда.
Он молчал.
— Авдей, а про сестренку мою что говорят, про Миру?
— Убийца, — произнес он сдавленно. — Такая же, как ты.
— Надо же, как на подбор… А отец наш, Август, тоже хорошим человеком был?
— Август был великим человеком! Весь Крым его знал. Херсон-Град создал.
— А моя мать? Она из кочевых, что ли?
— Да.
— Но не все кочевые мутанты? Разве Август в жены мутантку взял бы?
— В нижних племенах и люди, и мутанты живут. Управительница, наверно, обычной была, человеком. Он на ней женился, чтобы с племенами союз заключить. Что там плеснулось?
— Я откуда знаю? Сказано же тебе: у меня память отшибло. Кто может обитать в таком месте?
Авдей покачал головой и сел, снова ухватившись за камень. Только сейчас я осознал, насколько в действительности молод следопыт — раньше понять это мешали усы. На лице его пыль превратилась в грязевую корку, в которой слезы оставили две светлые дорожки.
— Мы еще на краю Крыма, — прошептал он. — Здесь всякие мутафаги живут. Черепахи кусачие или… Надо уходить, пока кочевые не появились или дозор гетманов из Редута нас не нашел!
Голос звучал недоверчиво: кажется, Авдей был очень удивлен, что Альб Кровавый оставил его в живых.
Я с сомнением смотрел на грузовик. Подозрительно он выглядит — как его туда всунули, в эту дыру на склоне? Или тут какое-то землетрясение было, из-за него машина таким необычным образом застряла? Пока что в темных окнах кабины ни разу ничего не шелохнулось, но…
— Под ним не пойдем, — решил я. — Склон почти отвесный, а из пулемета того вся расселина простреливается. Надо поверху, но сначала проверить, есть ли кто внутри. Сиди здесь и никуда не суйся, понял?
Когда я привстал, чтобы забраться к грузовику, Авдей сказал:
— Нельзя мне здесь, кочевые заметят.
— Тише ты! — я оглянулся. — Лежи под этим кустом, не шевелись, тогда не заметят сверху.
— А если они по склону спустятся?