«Нет, не надо меня целовать. Этого не надо делать. Так нельзя».
«Не может быть, чтобы эта самая естественная вещь на свете была неправильной. Это же само собой разумеется. Это нужно. Так должно быть».
«Ну поцелуй меня».
— Это были шоколадные конфеты, правда? — прошептала Феба. — Как вы догадались, что я люблю шоколад?
Рейф проглотил комок в горле.
— Я видел, когда вы заходили в кондитерскую. Я шел за вами на улице, — сказал он хрипловатым голосом, щекоча щеку Фебы своим дыханием. — Я… за вами следил.
— Я это почувствовала, — проговорила Феба, не открывая глаз, и вздохнула.
— А теперь откройте глаза, Феба. Откройте глаза и посмотрите на меня.
Глаза Фебы сияли, словно две звезды. В них горел огонь желания, от которого у Рейфа пересохло во рту. И все его мысли о добродетели мгновенно растаяли.
— Феба!
Они бросились друг другу в объятия одновременно. Пальцы Рейфа заблудились в ее густых волосах, а его жадные губы припали к ее губам. Феба обняла его за шею и, встав на столе на колени, прильнула к нему всем телом.
Рейфа охватило безудержное желание быть к ней ближе. Завязанный на узел пояс пеньюара был препятствием на их пути, которое он преодолел при помощи ножа. Когда с тугим узлом было покончено, пеньюар распахнулся и упал на пол.
Расправиться с ее ночной сорочкой будет делом пары секунд — и тогда Феба окажется совсем без одежды, а ее обнаженное тело будет готово осуществить самые безудержные желания. О, как часто в своих фантазиях он представлял это мгновение! Ему так много хочется показать этой очаровательной и пылкой деревенской девушке…
В этот самый момент медный подсвечник упал, покатился по столу и с оглушительным звоном упал на каменный пол кладовки.
В то же мгновение стало темно. Словно очнувшись от какого-то странного забытья, Рейф и Феба отпрянули друг от друга, устыдившись того, что могло сейчас между ними произойти. Через мгновение Феба ахнула, зашуршала одеждой и бросилась вон из кухни.
— Феба!
Но она уже исчезла за дверью.
Оставшись один в темноте, Рейф провел ладонями по разгоряченному лицу. Запах Фебы все еще преследовал его.
— О Господи! — в сердцах воскликнул он, то ли обращаясь к небу с молитвой, то ли посылая проклятие.
Ответом ему была тишина…
Рейфу снилась обнаженная Феба, изнемогавшая от желания. Все ее движения были невинно-эротичны. Прекрасная пылкая Феба наконец стала его женщиной — навсегда.
— Я навсегда ваша, милорд. Я буду любить вас до гроба, — говорила она, непроизвольно вздрагивая всем телом.
— Милорд, просыпайтесь, милорд. Что за черт!
Рейф открыл глаза и увидел своего камердинера Спарроу. Он стоял у его кровати и смотрел виновато.