К сожалению, подготовку к свадьбе пришлось на время отложить. В гостиной Брук-Хауса в этот день было полным-полно посетителей. Благодаря своей помолвке Феба попала в совершенно новый — более высокий — социальный круг, и создавалось впечатление, что все вокруг загорелись желанием познакомиться с ней поближе.
Перед Фебой прошли все, кому она с кузинами была представлена за ту неделю, что успела провести в Лондоне. Или все те, кому хотелось верить в это.
Софи все это далось очень тяжело. Церемония приема гостей казалась ей настоящим адом. Ведь со всеми этими людьми они были едва знакомы. Феба держалась молодцом до тех пор, пока не сделала для себя одно неприятное открытие. Она вдруг с раздражением начала замечать, что у большинства молодых девушек, которых привели к ней в гости родители, были какие-то странные прически — неуклюжие, сбивающиеся набок пучки.
Когда Феба поделилась своими наблюдениями с Дейрдре, та посмотрела на нее с удивлением:
— Что ты, Феба! Ты, напротив, должна горбиться собой. Все эти девушки горят желанием узнать, в чем твой секрет. Поэтому эти дурочки подражают тебе во всем, стараясь копировать даже твою прическу. Они мечтают добиться такого же успеха, как и ты!
«Добиться такого же успеха, как и ты» означало «заполучить маркиза в короткий срок». Феба нахмурилась:
— Не хочешь ли ты сказать, что сзади моя прическа смотрится так же уродливо, как у этих девушек? Ни зачто не поверю!
Дейрдре не удержалась от улыбки.
— Можешь тешить себя этой иллюзией, дорогая, если тебе так угодно, — сказала она, а затем снова повернулась к «веренице гусей» под предводительством одного особенно пылкого поэта по имени Баскин. Тот докучал Дейрдре, декламируя длинные и скучные вирши о глазах и волосах красавицы Дейрдре. Рифмы там были сплошь «только вы одна», «весна» и «луна».
Фебе казалось, что этот длинный день никогда не кончится. Дейрдре, по всей видимости, чувствовала себя на этом приеме как рыба в воде и вела себя со своими поклонниками как королева с придворными. Однако ее разочарование из-за их невысокого общественного положения выражалось в многочисленных колкостях. С неизменной улыбкой на лице, она произносила в их адрес едкие замечания. Впрочем, те молодые люди, которые не были их мишенью, считали это проявлением остроумия красавицы.
Софи, как всегда, погруженная в чтение в самом дальнем уголке комнаты, с видом мученицы исполняла свой долг. Феба из вежливости старалась делать вид, что не скучает, но ее мысли витали далеко. Они вертелись вокруг одного, только одного человека…