Вскоре был приискан жених и определен на место брата моего, а брату было дано другое место. Вскоре после этого состоялось наше бракосочетание. Муж мой, Иван Алексеевич Нечаев, оказался человеком смиренным, добрым и любвеобильным, с ним я прожила всю жизнь свою мирно и спокойно. Теперь я вижу, что все, что Господь ни строит в нашей жизни, все строит на пользу нашу. Мы же должны быть покорны всеведению Божию и смиренными в послушании воле Божией».
Мысли о самоубийстве обычно посещают пребывающих в бесовской прелести
(Свт. Игнатий Брянчанинов. «О прелести»)
Некоторый чиновник, живший в Петербурге, занимался усиленным молитвенным подвигом и пришел от него в необычайное состояние. О подвиге своем и о последствиях его он открывал тогдашнему протоиерею церкви Покрова Божией Матери, что в Коломне. Протоиерей, посетив некоторый монастырь Санкт-Петербургской епархии, просил одного из монашествующих того монастыря побеседовать с чиновником. «Странное положение, в которое чиновник пришел от подвига, — говорил справедливо протоиерей, — удобнее может быть объяснено жителями монастыря как более знакомыми с подробностями и случайностями аскетического подвига». Монах согласился.
Чрез несколько времени чиновник прибыл в монастырь. При беседе его с монахом присутствовал и я. Чиновник начал тотчас рассказывать о своих видениях, — что он постоянно видит при молитве свет от икон, слышит благоухание, чувствует во рту необыкновенную сладость и так далее.
Монах, выслушав этот рассказ, спросил чиновника: «Не приходила ли вам мысль убить себя?» «Как же! — отвечал чиновник. — Я уже был кинувшись[1] в Фонтанку, да меня вытащили». Оказалось, что чиновник употреблял образ молитвы, описанный святым Симеоном, разгорячил воображение и кровь, при чем человек делается очень способным к усиленному посту и бдению. К состоянию самообольщения, избранному произвольно, диавол присоединил свое, сродное этому состоянию действие, — и человеческое самообольщение перешло в явную бесовскую прелесть.
Чиновник видел свет телесными очами: благоухание и сладость, которые он ощущал, были также чувственные. В противоположность этому, видения святых и их сверхъестественные состояния вполне духовны (Святой Исаак Сирский, Слово 55): подвижник соделывается способным к ним не прежде, как по отверзении очей души Божественною благодатию, при чем оживают и прочие чувства души, дотоле пребывающие в бездействии (Преподобный Симеон Новый Богослов, Слово о Вере, Доброт., ч. 1.); принимают участие в благодатном видении и телесные чувства святых, но тогда, когда тело перейдет из состояния страстного в состояние бесстрастное.