— Крылов, открывайте по ним огонь! Бейте до уничтожения! Прошу не упустить!
Колонны начинают отходить в тыл. Я делаю расчет огня на часовню и прибавляю двести метров. Для орудий второго взвода увеличиваю прицел еще на пятьдесят. Для большего охвата колонны по глубине.
Открываю огонь всей батареей без предварительной пристрелки первым орудием: хочу накрыть противника сразу всеми четырьмя, не испугав предварительно, не дав одуматься.
Снаряды ложатся удачно. То, что они рассеялись, а не упали кучно, очень хорошо. Немцы не знают, куда деваться: разрывы спереди, сзади, с боков.
В колоннах возникает сумятица. Я вижу: люди пытаются броситься то в одну сторону, то в другую. И в это время на них обрушивается второй залп.
Немцы бегут в одном направлении — в тыл, в глубину. Значит, мне нужно только увеличивать дальность и чуть поворачивать стволы влево. Теперь я их не упущу.
Назначаю четыре снаряда беглого огня со «скачущим прицелом». Орудийные расчеты работают очень четко и безошибочно, несмотря на большую сложность поданной им команды.
Поле вымирает на глазах. Теперь по нему бегут десятка два гитлеровцев да несколько лошадей делают огромные круги, словно на ипподроме.
Последние залпы — рассредоточенный огонь. Орудия бьют на разных установках, чтобы «промолотить» все поле: может, там еще кто-то залег?
Я не отхожу от стереотрубы. Долго рассматриваю поле.
Нет, оно не оживает. Поднялись всего человек десять, бредут неторопливо — то ли раненые, то ли просто обалделые.
— Врезали, значит! — восклицает Валиков.
— Что там говорить? В левый глаз попали! — слышится голос Богомазова.
— Жаль, черт возьми, что батарейцы не видели, куда их «чушки» падали, — сожалеет Козодоев.
Потом Козодоев меняется в лице, взгляд его насторожен.
— Товарищ старший лейтенант, — обращается он ко мне, снимая с головы бинт, которым телефонисты привязывают к голове трубку. — Товарищ старший лейтенант, вас просит капитан Дроздов. Кричит что-то…
Дроздов? Откуда он появился? Ведь командир дивизиона отсюда за сто километров… Значит, приехал проводить «дроздовку» и звонит с огневой позиции.
— Крылов, что вы тут делали? У вас вся огневая забросана стреляными гильзами? — заикаясь от раздражения, спрашивает Дроздов. — Куда вели огонь?
Отвечаю как можно спокойнее:
— По пехоте.
— Сколько выпустили снарядов?
— Сорок два.
— Ты что — мальчишка?! Не знаешь, что на день лимит всего только три? Как я об этом доложу выше?
Меня взрывает:
— Докладывайте как хотите. Я вел огонь по приказу полковника Иванова, командира дивизии. Я ему подчинен.
— Ты подчинен прежде всего мне…