— Василий, зачем это? Куда ты бросил обойму?
Мы все понимаем тяжелое состояние Тучкова. Все готовы ему помочь. И прежде всего — Тепляков. Мне и некоторым членам бюро известно, что Тепляков предлагал ему деньги на поездку в Москву. Пусть успокоит мать, разделит ее горе и вернется. Тучков отказался. Для Теплякова это не было неожиданностью. Василий — парень гордый, такую дорогую помощь он принять не может. А кроме того, что даст поездка на несколько дней в Москву? Слезы при встрече, слезы при прощании.
— Василий, где патроны?
— Потерял.
— Это неправда. Случайно ты не мог потерять.
В разговор вступает Тепляков.
— Послушайте, Тучков. Тут собрались ваши товарищи, которые…
— Наказывайте. Потерял!
— Не накажем. Я знаю: вы хотите завтра же на фронт. Но поймите, Тучков, каждому из нас там еще быть. Каждому останется и достанется…
Тучков молчит, старший политрук продолжает:
— Я, как начальник, должен немедленно подать рапорт выше. Тогда вас будут судить… Но пока я этого не сделаю. На фронт с позором не идут. Я жду, что скажет комсомольское бюро.
Бюро высказывается единогласно: Тучков поступил сгоряча, он еще не осознал всего, мы должны вмешаться. Пусть учащиеся выйдут на дорогу, по которой разводят караул, и ищут в снегу злополучную обойму.
Тучков остается в учебном корпусе. Мы уходим и поднимаем на ноги первую батарею.
Целый час ищем выброшенные патроны.
Появляется военный патруль гарнизона.
— Что тут происходит? — спрашивает пехотный капитан Теплякова.
Тепляков отвечает очень спокойно:
— Часы обронил один товарищ…
Снова ищем, тычем палками в снег.
Ищем до тех пор, пока не приходит Кременецкий и не дает нашим поискам «отбой».
— А как же патроны? Так и не найдем?
— Сейчас найдем, — успокаивает Кременецкий. — Тучков бросил их около склада, у березы. Сознался. Стыдно стало.
Знаете ли вы, какая весна в Сибири?
Она приходит постепенно, медленно, не торопясь. Где-то в южных районах страны зацветают сады, где-то люди уже выходят на поля. А здесь только редкая, скупая капель. Только чуть-чуть отсыревают тротуары.
На солнце порою вроде бы и пригревает, но отойдите в сторонку, и вы почувствуете порывы неласкового холодного ветра.
Это еще не весна. Надо подождать.
Весна долго набирает силы, терпеливо копит их.
Если выйти на высокий обрывистый берег Ишима, можно увидеть степь и далекий-далекий горизонт. В степи река делает большую петлю — излучину.
Зимою река спит. Просыпается она только к маю. Но, проснувшись, немедленно заявляет о себе бурным, неукротимым половодьем. Излучины не видно, кругом — штормящее, седое от барашков море. И высокие берега становятся совсем не высокими: так поднимается вода.