И вдруг она появляется на вершине, на гребне песков, делает несколько прыжков и… опять исчезает.
Я спускаюсь с холма и кустарником бегу Любке навстречу. Не может быть, чтобы ее задело.
Любку застаю сидящей в ложбинке, около маленького озерца.
Увидев меня, она говорит безразличным голосом, чуть в нос:
— Отдыхаю.
— Жива? Молодец!
— Что? Что? — спрашивает Любка и вертит мизинцем в ушах. — Я, наверное, оглохла, но это пройдет.
— Не ранена, царапин нет? — кричу я.
— Нет, не волнуйтесь, — отвечает Любка. — Я же вам говорила: меня никогда не тронет. И не ранена и не поцарапана. Только грязная, как кочегар. Лейтенант, отвернитесь. Я сниму гимнастерку. Помыться надо.
Слышу, как за моей спиной в озерце плещется Любка, плещется долго. Потом так же долго одевается.
— Я вас задерживаю, лейтенант?
— Ничего, подожду.
— У вас тоже, между прочим, не вид победителя. Советую последовать моему примеру.
— Уже можно обернуться?
— Да.
Засучив рукава, я умываюсь. Любка, видимо, совсем пришла в себя. Спокойно, как будто ничего серьезного не случилось, она говорит:
— Сволочи, не стыдно так девчонку пугать?!
И у меня появляется ощущение, что все волнения ушли, ничего не произошло, ничего не было.
— Пошли, Люба.
Условленная встреча происходит на перекрестке дорог.
Под кроной древнего дуба стоит грузовик ГАЗ-АА. В кузове — Тучков и ефрейтор из его взвода.
Мы с Тучковым обнимаемся, хлопаем друг друга по плечам.
Любка садится рядом с шофером.
Довозим ее до штаба полка и сворачиваем на дорогу, ведущую в городок Лисхимстроя.
Шофер попался лихой, «газик» мчится, словно на автомобильных гонках. Мы торопимся. За день надо выбрать наблюдательный пункт, хорошо сориентироваться, изучить немецкую оборону, заполнить журнал разведки, а ночью засечь батарею.
— Как жизнь, мушкетер? — спрашивает меня Тучков.
— Все хорошо, Вася.
— Пишут тебе?
— Пишут. Мама, Инга…
— А что Инга пишет? Про любовь есть?
— Есть.
— Ну, значит, все в порядке. А я вот тоже только что письмо получил.
— От кого?
— От Оли.
— Где она?
— В Москве. Оканчивает медицинский. Без пяти минут врач. Помнишь ее?
— Конечно.
Олю я видел только один раз, но и сейчас отчетливо представляю эту худенькую девушку с очень тонкими чертами лица и большущими голубыми глазами.
…Оля сидит у патефона и слушает «Челиту».
— Ай-я-яй-яй!
Что за девчонка!
На все тотчас же сыщет ответ,
Всегда смеется звонко.
— Она детским врачом будет, Оля? — спрашиваю я Тучкова.
— Нет. Всех перекрещивают в хирургов.
Интересно: Оля, хрупкая застенчивая Оля, с тонкими руками — хирург.
Нас крепко подбрасывает на ухабе, и из зарослей и холмов мы выезжаем на гладкую равнину.