– А как тогда ты объяснишь сцену суда у нее на картонаже? – заспорила Кейт, по-прежнему не соглашаясь со сценарием Клео. А также с очевидными доказательствами – рассеченными подошвами Ташат. – Разумеется, если муж так кровожадно отомстил, он настоял бы на другом положении весов, чтобы боги и все остальные поняли, что она опозорила его имя. – На губах Макса заиграла удивленная улыбка: иного ободрения Кейт и не надо было. – А вместо этого он нанял весьма талантливого художника, чтобы тот написал такой естественный и живой портрет, подаривший ей новую вечность. По-моему, эта маска – залог любви, а не предательства и мести.
Макс кивнул, чтобы Кейт знала, что он с ней согласен.
– Кажется, египтяне верили, что голова – залог воскрешения, когда человек входит в свет нового дня? И разве открытый глаз в египетском словаре не был синонимом знания? – Он посмотрел на Клео, ожидая кивка. – Наверное, я старею: я только сейчас понял, что забыл об этом упомянуть. Глаза нашего неизвестного друга не были закрыты. Он путешествует по вечности с широко раскрытыми глазами.
Тело мое питается тем, что живет на земле, а дух – тем, что в сердце… То, что можно назвать, можно и познать, а чего нельзя назвать, надо жизнью проверить, поверить.
Норманди Эллис «Пробуждающийся Осирис»
6
Год восьмой правления Тутанхамона
(1353 до н. э.)
День 11-й, третий месяц всходов
Сын корзинщицы поверх набедренной повязки уже надел свою грубую рубаху – значит, жар прошел. Тем не менее сквозь кожу его опухшей лодыжки все еще сочилась жидкость, и около нее роились мухи.
– Больно, – хныкал он.
– Тогда ты знаешь, как больно было иа, когда ты бил его палкой, – сказал я мальчику. Когда я закончил усаживать пиявок туда, где плоть налилась кровью, он умолк, и я решил, что любопытство взяло верх над жалостью к себе. Я ошибся. Дело было в том, что он увидел дочь господина.
– Меня зовут Асет, – сообщила она ему, застенчиво улыбаясь, – а это Тули. – Услышав свое имя, пес, сидевший рядом, завилял хвостом. – Хочешь, он покажет тебе фокус? – Сын Ипвет еле кивнул, поскольку не мог вымолвить ни слова. Им обоим было по шесть лет, но Рука был вдвое крупнее Асет, а ладони и ступни у него были куда шире и грубее. Асет дотронулась до мордочки Тули, потом быстро начертила в воздухе три круга. Собака шлепнулась на твердый земляной пол, трижды перевернулась, поднялась на ноги, вернулась к хозяйке и уткнулась носом в руку.
– Как ты его заставила? – поинтересовался Рука.
– Сначала я показывала ему, что нужно сделать. И я всегда его награждаю.