Он осторожно обследовал все попадавшиеся ему предметы. Но это были бесплодные поиски. Неприкрепленные вещи, стулья, столы отторглись от корабля, по-видимому, еще при первом толчке и теперь представляли собой независимые тела солнечной системы. Тем не менее ему удалось подобрать небольшой бинокль и авторучку, которые он положил в карман. Конечно, в данных условиях они были бесполезными вещами, но хоть как-то приближали к реальности это жуткое путешествие за бортом мертвого корабля.
Прошло пятнадцать, двадцать, тридцать минут, а он все полз к тому месту, где, по его расчетам, должен был находиться иллюминатор их отсека. Пот заливал ему глаза, склеивал волосы. От непривычной нагрузки заболели мышцы. Мозг, уже перенесший напряжение предыдущего дня, дрогнул, начал сдавать, разыгрывать с ним свои недобрые шутки.
Движение стало казаться вечным, чем-то таким, что всегда существовало и будет существовать. Цель путешествия, к которой он так стремился, казалось, не имела значения; он знал только одно: нужно двигаться. Время — всего час назад, когда он был с Брэндоном и Шеем, — затуманилось, ушло в далекое прошлое. А то время — время нормальной жизни, — существовавшее всего два дня назад, вовсе исчезло из памяти, будто его никогда не было.
Только острые обломки стен перед носом; только жизненная необходимость добраться до какого-то неопределенного места назначения — только это билось в его спинном мозгу. Задыхаясь, напрягаясь, подтягиваясь, нащупывая стальной сплав. Вверх, в разинутые дыры, бывшие когда-то жилыми отсеками, и снова наружу. Ощупывая и подтягиваясь и снова ощупывая в подтягиваясь. И вдруг — свет.
Муэр остановился: не будь он прихвачен к стене, он бы, наверное, упал. Увиденный им свет прояснил суть. Это был иллюминатор — не такой, мимо которых он прополз — темных, мертвых, а освещенный и живой. За ним был Брэндон. Муэр глубоко вздохнул, он почувствовал себя лучше, в мозгу просветлело. Теперь цель его была рядом. Он полз к теплящейся искре жизни. Все ближе, ближе и ближе — и вот наконец он коснулся ее. Добрался!
Глаза с жадностью вбирали знакомую комнату. Ничего, что с ней не связано никаких счастливых воспоминаний. Она была чем-то реальным, существующим в действительности, чем-то почти осязаемым. Брэндон спал на койке. Он сильно осунулся, но на лице его мелькала легкая улыбка.
Муэр поднял кулак, собираясь постучать. Он почувствовал непреодолимое желание поговорить с кем-нибудь, хотя бы жестами, но в последний момент сдержался. Быть может, мальчишке снился дом; он был юн, чувствителен и много перестрадал. Пусть поспит! Еще хватит времени разбудить его, когда (и если) план будет приведен в исполнение.