«Прежде чем позвонить тебе, — сказал он Крейну, — я ждал, пока приду в себя. Что случилось, черт побери?»
«Большие дела», — сказал Крейн.
«Сможем напечатать?»
«Может быть. Еще не готово».
«А этот материал со швейной машиной…»
«Швейная машина была осведомлена, — сказал Крейн. — Это был свободный представитель, и она имела право ходить по улицам. Она также…»
«Что ты пьешь?» — взвыл Маккей.
«Пиво», — сказал Крейн.
«Ты говоришь, напал на след?»
«Да».
«Если бы я тебя не знал, я бы тебя тотчас же выгнал, — сказал ему Маккей. — Но у тебя пятьдесят на пятьдесят, что ты можешь притащить что-нибудь приличное».
«Это была не только швейная машина, — сказал Крейн. — С моей пишущей машинкой произошло то же самое».
«Я не знаю, о чем ты говоришь, — заорал Маккей. — Скажи мне, в чем дело».
«Понимаете, — терпеливо сказал Крейн. — Эта швейная машина…»
«Я долго терпел тебя, Крейн. — И в тоне, каким это было сказано, терпение отсутствовало. — Я не могу с тобой ковыряться целый день. Что бы там у тебя ни было, пусть это будет прилично. Ради тебя самого лучше будет, если материал будет очень приличным!»
Брошенная трубка эхом хлопнула по уху Крейну.
Крейн вернулся на кухню. Он уселся в кресло перед машинкой и положил ноги на стол.
Во-первых, он рано пришел на работу, а этого он никогда не делал. Опаздывать опаздывал, но никогда раньше. И все это случилось потому, что все часы шли неправильно. По всей вероятности, они до сих пор шли неправильно, хотя, подумал Крейн, я бы не стал держать на это пари. Да и вообще не стал бы. Больше никогда не стал бы.
Он протянул руку и стукнул по клавишам машинки:
«Ты знала, что мои часы спешат?»
«Я знала», — напечатала машинка в ответ.
«Это произошло случайно, что они спешили?»
«Ха! Ха!» — напечатала машинка.
Крейн с грохотом опустил ноги со стола и потянулся за куском трубы, лежавшим на раковине.
Машинка скромно звякнула.
«Так было запланировано, — печатала она. — Это сделали они».
Крейн застыл в кресле.
Они сделали это!
Они сделали машины сознательными.
Они заставили его часы спешить.
Заставили его часы спешить, с тем чтобы он рано пришел на работу, чтобы застал у себя на столе металлическую штуку, похожую на крысу, чтобы пишущая машинка смогла поговорить с ним и дала ему понять, что она была осведомлена, без каких бы то ни было ненужных свидетелей.
«Чтобы я знал! — сказал он вслух. — Чтобы я знал!»
В первый раз после того, как все это началось, он почувствовал некоторый страх, почувствовал холод в животе и прикосновение мохнатых ног, бегущих по спине.
«Но почему? — спросил он. — Почему я?»