Над Кузьминками иприт распыляли лётчики Люберецкого аэродрома!
А в качестве подопытных кроликов были героические бойцы Красной Армии, направленные туда безвинно репрессированным Тухачевским.
Впрочем, также в Кузьминках осуществлялись захоронения отходов четырех московских заводов, производивших химоружие.
В тридцатые годы на территории полигона проводились эксперименты на животных, в частности, козах, по испытанию биологического оружия. Умерших от сибирской язвы коз хоронили здесь же, на полигоне. Их останки находят до сей день...
После того, как Тухачевского и компанию - подсократили, по приказу Берии начались работы по очистке и дегазации .Из земли было извлечено 6972 химические мины, 878 артиллерийских химических снарядов и 75 химических авиабомб, а также около тысячи бочек с отравляющими веществами.
Вот такой милый парк культуры и отдыха. Грибы собирать там , конечно можно... угостите любимую тёщу мышьяком!
... В вольере Испытательной станции лаяли собаки... Старый лаборант, трудящийся здесь за мизерную зарплату , начиная с пятидесятых ('Люблю животных и науку!'), грустно катил перед собой самодельную тележку.
Вся жизнь прошла... Нелепо и бесцельно. Мимо прошли целина, великие стройки, любовь... люди летали в космос, ездили в Сочи. А он всё катал свою тачку за шестьдесят рублей своей зарплаты. Кончена жизнь.
На секунду остановившись, старик передохнул, отдышался... потом поднял глаза...
'А я ведь знал. Я верил.'
Бросив тачку, путаясь в длинных полах когда-то белого халата, сержант государственной безопасности подбежал к своему Маршалу, и уткнувшись лицом в чуть влажный шевиот, тихо, беззвучно заплакал...
19 августа 1991 года. Москва. Кузьминский лесопарк. Восемь часов одиннадцать минут.
'А это что, неужели Клодт?'
'И не сомневайтесь, товарищ... Павлов? Самый настоящий! Повторение фигур с Аничкового моста...'
Теперь БЫВШИЙ лаборант уже никоим образом не походил на худенького, изможденного, ветхого старичка с красными, как у кролика глазами тихого хронического пьяницы...
Многолетняя маска, за долгие-долгие годы, казалось, навечно вросшая в лицо- прямо на глазах сползала клочьями...
Худоба обернулась юношеской стройностью, откуда-то проглянула офицерская осанка, в водянистых голубых глазах вдруг появился лёд стального, невыносимого для человеческого глаза , холодного блеска.
Теперь - когдатошний пенсионер, из милости, как дворняжка, прижившийся у институтской столовой- почти мгновенно, каким-то чудовищным колдовством, стал вдруг походить на поджарого , невысокого добермана, обученного убивать не задумываясь, легко и просто.