— Он здесь больше не живет… Понятия не имею…
— Кто это? — насторожился Костя.
— Не сказали. Мужик какой-то…
— А голос с акцентом?
— Нет. Нормальный. Интеллигентный даже. По голосу — не бандит.
— А что, у бандитов особенные голоса? Они что, не люди? — спросила теща.
Костя отодвинул тарелку. У него пропал аппетит.
— Я пойду. — Он встал.
— Доешь, — попросила теща.
— Пусть идет, — сказала жена. — Я боюсь.
Жена боялась, что Костю ищут, и он сам этого боялся.
И только теща не боялась ничего. Она была как ловкий опытный зверь в лесу, который хорошо знал лес и чувствовал свою силу.
— Я сбегаю за Вадиком, — услужливо предложила теща.
— Не надо, — отрезала жена.
Костя оделся и вышел во двор с мутным чувством.
Кто его искал? Может быть, школьный друг Миша Ушаков? Они вместе учились в школе, потом в институте. Потом Миша ушел в науку.
А вдруг звонил Азнавур?
Костя вспомнил его лицо со стекающими вниз бровями. Казалось, сейчас откроет рот и запоет с характерным азнавуровским блеянием. Но у бандита были дела поважнее, чем петь. Убить — вот его дела.
Может быть, Азнавур ехал следом и выследил? Костя оглянулся по сторонам. Никаких следов преследования. Несколько машин стояли темные, со снежными шапками на крышах. Значит, ими не пользовались несколько дней по крайней мере.
А вдруг парень-снаряд запомнил номера, узнал в ГАИ — кто владелец. И теперь ищет.
Надо немедленно избавиться от машины. Отогнать в лес и поджечь. И заявить об угоне. Пусть эта машина числится в розыске. А если кто-то из бандитов явится, то можно сказать: угнали месяц назад. Ездит кто-то другой. Значит, и деньги у другого. Костя сел в машину. Нащупал рукой рюкзак. На месте.
Он вдруг почувствовал, что устал. Хотелось лечь и закрыть глаза. И ни о чем не думать. А уничтожить машину можно и завтра. На рассвете. Все главные события происходят чаще всего на рассвете: любовь, рождение, смерть… И смерть машины в том числе. Зачем же искать другое время, когда природа сама его нашла…
Костя подъехал к даче.
Сосед — молодой и пузатый, похожий на переросшего младенца, расчищал въезд перед гаражом. Орудовал широкой лопатой. Увидев Костю, он разогнулся. Верхняя линия века была прямая, как у Ленина. Вернее, как у башкирских народностей. «Эмбрион Винг», — подумал про него Костя.
Костя стал отворять широкие ворота. Ворота просели, стояли низко, выпавший мягкий снег тормозил движение.
— Расчистить тебе? — предложил Винг.
— Не надо, — отказался Костя. Для него было важнее, чтобы Винг исчез, испарился.
— Я тебе лопату оставлю, если что… Поставишь сюда.