Мать Рустама страстно хотела внуков, и Рустам должен был учитывать ее желание. Желание матери в мусульманском мире — закон.
Все кончилось загсом. И скромной свадьбой. И после свадьбы — постелью. Близость с Ирадой, конечно же, получилась. Но не дуэт. Не Моцарт. Так… собачий вальс.
Рустам заснул и плакал во сне. Утром мать спросила:
— Ты ей сказал? — Она сделала ударение на слове «ей». Она никогда не называла Марину по имени.
— Нет, — хмуро ответил Рустам.
— Пойди и скажи, — твердо приказала мать. — Она все равно узнает. Пусть она узнает от тебя.
Рустам сел на троллейбус и поехал к школе. Он хотел приготовить слова, но слова не подбирались. Рустам решил, что сориентируется на месте. Какие-то слова придут сами. Она может сказать: «С русскими вы гуляете, а женитесь на своих». И это будет правда, но не вся правда. А значит, ложь. Он скажет Марине, что это ложь. А она ответит: «Ты женился на девушке, которую знал десять дней. А меня ты знал десять лет. И ты обещал, что не бросишь до смерти…»
Рустам подошел к школе, но не решился войти в помещение. Это была территория Марины, и он не рисковал. Ему казалось, что здесь ему поддадут ногой под зад и он вылетит головой вперед.
Вышел учитель физкультуры Гейдар. Они были знакомы.
— Привет! — поздоровался Рустам.
— Салям, — отозвался Гейдар. — Тебе Марину? У нее дополнительные занятия.
— Позови, а? — попросил Рустам.
Гейдар скрылся за дверью и скоро появился.
— Идет, — сказал он и побежал на спортивную площадку. Там уже носились старшеклассники, как молодые звери.
Если бы Рустам читал стихи, ему бы вспомнились строчки одной замечательной поэтессы: «О, сколько молодятины кругом…» Но Рустам не думал о стихах. Он принес Марине плохую весть. В старину такие люди назывались горевестники и им рубили головы, хотя горевестники ни в чем не виноваты. Они — только переносчики информации. А Рустам — виноват, значит, ему надо два раза рубить голову: и как виновнику, и как горевестнику.
Марина появилась на широком школьном крыльце, кутаясь в серый оренбургский платок. Было начало марта, ветер задувал сердито. Рустам увидел ее женственность и беззащитность. Она куталась в платок, как девочка и как старуха — одновременно.
Он вдруг понял, увидел воочию, что бросил ее на произвол судьбы. И зарыдал.
— Что с тобой? — Марина подняла и без того высокие брови.
Рустам рыдал и не мог вымолвить ни одного слова.
Марина знала эту его готовность к слезам. Он часто плакал после любви, не мог вынести груза счастья. Плакал по телефону, когда скучал. Рустам был сентиментальный и слезливый, любил давить на чувства. И сейчас, после десятидневной командировки, он стоял и давил на чувства. Дурачок.